Архивные тайны: интеллигенция и власть

Вопросы философии. 2002. №10. С.108–155.

АРХИВНЫЕ ТАЙНЫ: ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ВЛАСТЬ

В.Г.Макаров

 

«С лязгом, скрипом, визгом
опускается над Русской Историею
железный занавес.
– Представление кончилось.
– Публика встала.
– Пора одеть шубу и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось»

В.В.Розанов.

 

«ВЛАСТЬ ВАША, А ПРАВДА НАША»*

(к 80-летию высылки интеллигенции из Советской России в 1922 г.)

 

Понятие «философский пароход» в истории XX в. стало своеобразным символом русской эмиграции. 80 лет назад – осенью 1922 г. на пароходах «Пруссия» и «Обербургомистр Хакен» отправились в изгнание более 200 русских политических деятелей, ученых, инженеров, писателей, кооператоров, которых, по решению партии, насильно выдворили за пределы Отечества. Эта первая массовая депортация деятелей русской культуры положила начало беспощадной борьбе с инакомыслием в коммунистической России.

Изгнание выдающихся представителей русской культуры и науки, – безусловно, трагической эпизод истории России XX в. Между тем анализ с позиций сегодняшнего дня, как это и ни странно, показывает не только негативные стороны этого события. Благодаря акции большевистских лидеров остались в живых выдающиеся ученые, которые внесли существенный вклад в развитие мировой науки, техники и искусства. Примерно такой же точки зрения придерживаются и некоторые историки Русского Зарубежья: «Благодаря Ленину, Зарубежная Россия получила когорту блестящих ученых и интеллектуалов, чья деятельность, в значительной мере субсидируемая ИМКА, призвана была заложить основы культуры русской эмиграции»¹. В известной работе «Утопия у власти» М.Я.Геллер и A.M.Некрич так оценивают это событие:

«Высылка за границу была решением радикальным, но, по сравнению со смертными приговорами, выносимыми на публичных процессах, мерой «гуманной». К тому же советское правительство не могло рискнуть в 1922 г. расстрелять сто или двести виднейших представителей русской интеллигенции»². Многие изгнанники, находясь за границей, вошли в число выдающихся ученых XX в.: Питирим Сорокин стал «отцом» американской социологии, Николай Бердяев оказал существенное влияние на умы всей думающей Европы, Игорь Сикорский – «пионером аэронавтики» и этот список может быть продолжен. Большинство из тех, кому большевики предложили «вежливенько» покинуть Россию, восприняли такой поворот судьбы с некоторым облегчением. Многие и до 1922 г. успели «познакомиться» с советской пенитенциарной системой. До «предложения» большевиков многие из них не собирались покидать родину, считали внутренне неприемлемой для себя жизнь на чужбине, но судьба распорядилась иначе. Находясь в эмиграции, Федор Степун в одном из очерков «Мысли о России» подробно описал свои чувства после визита в ГПУ³.

Лучше ли была бы их доля, останься они на родине? Уверен, что нет. Подтверждением этому являются судьбы известных политиков, философов, литераторов, жизненный путь которых окончился в тюрьмах и лагерях. В 1937 г. расстреляны П.А.Флоренский и Г.Г.Шпет, в 1938 г. – М.С.Фельдштейн⁴, в 1952 г. умер в лагере Л.П.Карсавин. В этом плане показательна судьба русских философов-космистов, последователей федоровских идей. Из трех крупных мыслителей – А.К.Горского, В.Н.Муравьева⁵ и Н.А.Сетницкого⁶ – ни один не избежал репрессий со стороны властей. Александр Горский трижды арестовывался и умер в тюремной больнице в 1943 г. Валериан Муравьев после второго ареста умер в ссылке в 1930 г., Николай Сетницкий расстрелян в 1937 г.⁷

Фактически лишь малый процент известных до октябрьского переворота политиков, ученых, деятелей искусства не подверглись репрессиям со стороны большевиков. Не лучше была судьба тех из них, кто все-таки после отбытия «наказания» вернулся к работе. Они были поставлены перед суровой дилеммой: либо «одобрям», либо – в лагерь.

 

ВЫСЫЛКА: ПОЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

В результате бесчеловечной акции большевистских лидеров сотни людей без суда и следствия выдворили за пределы родины лишь за то, что они претендовали на право свободы мысли и свободы слова. Удар, нанесенный по интеллектуальному потенциалу России, был чудовищен по своим масштабам, по оценкам зарубежных историков в изгнании оказалось около 500 ученых⁸. Среди тех, кто был насильно депортирован, оказались известнейшие «корифеи русского идеализма»: «Философы составляли сравнительно небольшую группу, но особенно приметную ввиду их известности и высокого интеллектуального потенциала; это были Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Б.П.Вышеславцев, В.В.Зеньковский, И.А.Ильин, И.И.Лапшин, Н.О.Лосский, Л.П.Карсавин, Ф.А.Степун, П.А.Сорокин, Г.В.Флоровский, С.Л.Франк». В числе намеченных к депортации были, кроме философов, историки, экономисты, естественники, ректоры и деканы вузов, юристы, литераторы, общественные деятели, предприниматели, в их числе: В.В.Абрикосов⁹, Ю.И.Айхенвальд¹⁰, И.А. Артоболевский¹¹, А.Л.Байков¹², П.М.Бицилли, А.А.Боголепов¹³, Б.Д.Бруцкус¹⁴, В.Ф.Булгаков¹⁵, П.А.Велехов, Н.М.Волковысский, Д.И.Голованов, В.В.Заворыкин, Е.Л.Зубашев, А.С.Изгоев¹⁶, А.С.Коган, А.А.Кизеветтер¹⁷, В.М.Кудрявцев, Е.С.Кускова¹⁸, Д.А.Лутохин¹⁹, В.Ф.Марциновский²⁰, И.А.Матусевич²¹, С.М.Мельгунов²², В.А.Мякотин²³, М.М.Новиков, Б.Н.Одинцов²⁴, М.А.Осоргин²⁵, А.Б.Петрищев²⁶, А.В.Пешехонов²⁷, Р.В.Плетнев, С.Н.Прокопович²⁸, Л.М.Пумпянский²⁹, В.В.Стратонов³⁰, П.В.Трошин, С.Е.Трубецкой³¹, А.И.Угрюмов, М.С.Фельдштейн, В.Г.Чертоков³², В.И.Ясинский³³ и др.

Из Одессы высылались профессора Б.П.Бабкин (физиолог), Н.П.Кастерин (физик), К.Е.Храневич (кооперация), Е.П.Трефильев (история), А.Ф.Дуван-Хаджи (хирург), А.С.Мумокин (государственное и административное право), Д.Д.Крылов (судебная медицина), П.А.Михайлов (уголовное право), Ф.Г.Александров (языковедение), А.В.Флоровский, ассистенты С.А.Соболь (зоолог), Г.Добровольский (нервные болезни), Г.А.Секачев; из Киева высылали академиков С.Ефимова и Корчак-Чепурковского и других в количестве 17 человек. В отличие от своих коллег в Москве и Питере они были направлены в эмиграцию другим путем: сушей до Одессы, оттуда морем – в Константинополь³⁴.

В число депортируемых попали и менее известные представители интеллигенции: врачи, агрономы, бухгалтеры, литераторы и студенты. Однако на этом власть не остановилась, гонения на инакомыслящих, в различных формах будут продолжаться и дальше.

Ленинскую линию в отношении интеллигенции продолжил и углубил И.В.Сталин. Чего стоил только один его постулат об обострении классовой борьбы при продвижении к социализму. Результат не замедлил сказаться: «С началом массовых призывов в партию уровень интеллигентности руководства страной постепенно снижается. Уже в 1925 г. в партии насчитывается около 30 тыс. полностью неграмотных, таких, которые не умели ни читать, ни писать. Среди делегатов съезда партии в 1930 г. 74,7 процента имели только начальное или неполное среднее образование. Это была уже та пластилиновая, вязкая масса, из которой при малейшем подогреве можно было лепить любые фигуры. Иммунитет партии к невежеству резко снижается. По сути дела, Сталин в интересах укрепления своей власти вел целенаправленную политику вытеснения интеллигенции из партии и из руководства экономикой страны»³⁵. Данная «стратегия» в социально-политической сфере привела, по словам одного из «гостей» Лубянки к тому, что в Советской России к 1939 г. остались лишь три категории граждан: те, которые сидели, те, которые сидят и те, которые будут сидеть, четвертой – быть не может. Большевики, ценой крови миллионов своих сограждан, подтвердили федоровский постулат о том, что разум, находясь в руках одного класса, теряет доказательную силу³⁶.

Впоследствии по указанию ВКП(б) чекисты установили бдительный контроль за интеллигенцией. Для примера несколько цитат из ежемесячных «Обзоров политического состояния СССР», готовившихся Информационным отделом ОГПУ для высшего партийного и государственного руководства страны: «Анализ внутренних процессов, совершающихся ныне среди интеллигенции, как это явствует из нижеприводимого материала, приводит к определенному выводу: интеллигенция города в массе настроена враждебно по отношению к Советской власти; эта враждебность у значительной части интеллигенции близка к разрыву с Советской властью, впрочем, зачастую хорошо замаскированному внешне лояльным отношением к Советской власти. Причины эти кроются в значительной степени в экономическом, но иногда и в правовом положении интеллигенции: безработица среди интеллигенции, перманентные чистки советского аппарата, чистки вузов, жилищный вопрос и жилищная политика в городах с лишением выборных прав в жилтовариществах наряду с буржуазией и некоторых элементов из интеллигенции, реорганизация Красной Армии с продвижением краскомов и увольнением старого офицерства, расформированием ряда вузов и новый (комплексный) метод преподавания в вузах, крайне невысокая оплата труда наиболее квалифицированной части интеллигенции – профессуры, ущемление помещиков, осевших за время революции в своих поместьях, и ряд причин такого же порядка – в сумме все это создает среди интеллигенции кадры недовольных и обиженных Советской властью» (февраль 1925 г.)³⁷; «Профессура. Отношение к Советской власти значительной части старой профессуры по-прежнему остается скрыто враждебным. Антисоветские настроения этой части профессуры проявляются иногда на лекциях и других выступлениях (Иркутск, Томск). Профессор Иркутского университета заявляет: «Прежний царский произвол власти возглавлялся дворянством, и сейчас положение по существу не изменилось». В Ленинграде пролетарское студенчество находится в немилости у своих профессоров. Приемные экзамены в Ленинградский политехникум путей сообщения прошли под знаменем «проваливанья» комсомольцев и коммунистов. Иваново-Вознесенский профессор Шапошников открыто на лекциях говорит, что «рабфак это нарост на теле высшей школы, заплата на русской культуре» (январь 1926 г.)³⁸.

Итак, «борьба за умы» граждан новой России, как видно из архивных документов, велась исключительно жестко и бескомпромиссно. «Нейтральных», а тем более «скрытых врагов» в деле строительства коммунизма «в отдельно взятой стране» быть не могло.

 

«КТО ТАМ ШАГАЕТ ПРАВОЙ?...»

Политической победы в октябре 17-го ленинцам оказалось слишком мало. «Торжество» идей К.Маркса на русской земле необходимо было любым способом «внедрить» в сознание масс. Перед большевиками стояла, по сути, грандиознейшая, почти сакральная задача – овладеть умами не просто отдельного поколения людей, а умами всего социума. Но, как мы знаем, у Маркса и при жизни хватало критиков, в том числе и в России (например, П.И.Новгородцев). Кирпич «Капитала», пущенный им в голову буржуазии и «летевший» два десятка лет, попал мимо цели. Капитализма, о котором шла речь в «Библии коммунистов», уже не стало, настала эра империализма.

В России противников марксизма после Октябрьского переворота 1917 г. как на практике, так и в теории стало неизмеримо больше. Однако, если методы борьбы с царскими офицерами, чиновниками и другими (по большевистской терминологии «бывшими людьми») были, в сущности, просты: одних – перестрелять, других – заставить бежать на чужбину. Вопрос, о том, что делать с «антисоветской интеллигенцией» был гораздо сложнее. «Профессура» не бегала с винтовками, не бросала бомбы и не стреляла из-за угла, но именно борьба с ними начала вестись наиболее жестко, тотально, до полной «перековки». Именно в теоретиках дореволюционной закалки увидели новые хозяева страны, во главе с Лениным, первейшую опасность для новой власти, увидели врага, который потенциально, воспитывая всего лишь Словом, мог опрокинуть коммунистический миропорядок.

В грандиозный большевистский план строительства «нового мира» не вписывались определенные пережитки прошлого, в их число попадали и некоторые граждане новой России, перековать которых не удалось бы ни при каких обстоятельствах. Способы борьбы с ними советские лидеры начали разрабатывать, очевидно, сразу же после Октября 17-го. Масштабное же воплощение этого плана в жизнь стало возможным лишь после победы в гражданской войне. 12 марта 1922 г. Ленин завершил свою статью, ставшую позже классической в марксистско-ленинской философии – «О значении воинствующего материализма», в которой у ее автора родилась идея «вежливенько препроводить» из страны кое-кого из «духовной элиты»³⁹. Затем, в связи с подготовкой комплекса юридических документов, легитимизирующих Советскую власть, Ленин направляет 15 мая 1922 г. свой проект⁴⁰ добавлений к Уголовному кодексу и записку И.Д.Курскому⁴¹, в которых высказывает свои предложения об уголовной ответственности за преступления, совершенные по политическим мотивам.

На одну весьма существенную черту Ленина-политика обращает внимание Г.В.Плеханов, который в беседе с Ф.А.Степуном в 1917 г. заметил: «Как только я познакомился с ним, я сразу понял, что этот человек может оказаться для нашего дела очень опасным, так как его главный талант – невероятный дар упрощения»⁴². Этот «дар упрощения», стремление не думать, а двигаться все равно куда, по пути наименьшего сопротивления, глубоко впитался во все поры российского социума. И правда, зачем перевоспитывать кого-либо, убеждать, когда можно просто «намазать лоб зеленкой» или, как вариант, выслать за пределы РСФСР. Позднее Советская власть легко находила такие же простые варианты решения сложнейших проблем в духовной сфере, запрещая те или иные проявления инакомыслия: от длинных причесок и джинсовых брюк до философских идей и взглядов.

Чуть позже, 19 мая 1922 г., Ленин пишет письмо⁴³ Ф.Э.Дзержинскому, в котором формулирует свою точку зрения на вопрос взаимоотношений Советской власти и «профессоров и писателей». Из анализа этих документов видно, что высылка интеллигенции была тщательно спланированной, масштабной политической акцией, организованной верхушкой компартии и проведенной руками ГПУ.

 

ПО РЕШЕНИЮ ЛЕНИНСКОГО ПОЛИТБЮРО

С первых дней Октября ВЧК взяла на учет «бывших людей»: генералитет и офицерский корпус, политических деятелей, чиновников разных ведомств и проч. Год от года эта работа регулярно совершенствовалась: собиралась информация о деятельности различных организаций и на всех недовольных Советской властью. Эта система масштабно «сработала» против интеллигенции в громком деле «Всероссийского Национального Центра» в 1919–1920 гг. «Профессура» впервые была выделена в отдельную категорию подследственных («Профессорская группа НЦ»), Борьба с «НЦ» и союзными с ним организациями («Московский тактический центр», «Совет общественных деятелей» и др.) дала чекистам ценный опыт, который впоследствии будет использован и в операции против «антисоветской интеллигенции». В записке от 23 августа 1919 г., адресованной председателю ВЧК. Ф.Э.Дзержинскому, В.И.Ленин высказал свои рекомендации о действиях в отношении участников «Всероссийского Национального Центра»: «На прилагаемую бумажку, т.е. на эту операцию, надо обратить сугубое внимание. Быстро и энергично и пошире надо захватить. 2. Газета «Народ» имеет тесные связи с прав.-ср. Не закрывая ее, надо их выследить. Ваш Ленин»⁴⁴. В ходе ликвидации «НЦ» сотрудники ВЧК научились достаточно квалифицированно систематизировать полученные в ходе следствия материалы и эффективно применять их в оперативной работе.

Прежде чем приступить к рассмотрению документальных материалов фондов Центрального архива ФСБ России, посвященных высылке интеллигенции из Советской России в 1922 г., попробуем воссоздать картину событий тех лет и участие в них ГПУ. В начале июня на заседании Политбюро ЦК РКП(б) было решено образовать комиссию в составе И.С.Уншлихта⁴⁵, Д.И.Курского и Л.Б.Каменева для рассмотрения списка подлежащих высылке интеллигентских группировок⁴⁶. Ровно за месяц до начала операции по высылке интеллигенции, 16 июля 1922 г., Ленин пишет знаменитое письмо в ЦК партии, в котором тезисно намечает основные контуры операции. Накануне столь масштабной и политически достаточно рискованной акции ГПУ по заданию Политбюро ЦК РКП(б) провело многоплановую подготовку. В конце июля 1922 г. Комиссия по высылке подготовила и представила на рассмотрение Политбюро ЦК партии списки «активной антисоветской интеллигенции», которую предполагалось выслать из страны⁴⁷. К проведению операции все было готово. Предварительные шаги по выявлению «инакомыслящих» были сделаны гораздо раньше.

Еще в мае 1921 г., в целях активизации работы по выявлению антисоветского элемента и тех или иных контрреволюционных явлений⁴⁸ в важнейших центральных, государственных учреждениях были созданы «Бюро содействия» (далее – «БС»). Организационная работа по их созданию была возложена на VIII отделение СО ГПУ*. Члены «БС» из числа ответственных руководителей собирали первичный материал для работы СО ГРУ. В обязанности членов «БС» также входило наблюдение за работой всевозможных собраний, съездов, сбор необходимых документов и т.п. Работа этого органа проводилась в обстановке строжайшей секретности. Членами «БС» могли быть только коммунисты, партийный стаж которых составлял не меньше

3-х лет, причем работа в «БС» строилась в порядке партдисциплины, никакими видами вознаграждений члены «БС» не поощрялись. По итогам работы, не менее двух раз в месяц, «БС» предоставляло в СО ГПУ подробные сводки. Филиалы «БС» были созданы при Госуниверситете, в Наркомземе, Наркомиздате, Наркомпочтеле, Наркомтруде, Наркомпроде, в Петровской сельскохозяйственной Академии, ВСНХ, Центросоюзе, Наркомвнуделе, Наркомсобезе, Наркомпросе и в других наркоматах и учреждениях.

В 1922 г. продолжалась работа по совершенствованию деятельности Бюро. Так, ЦК РКП(б) 22 марта направляет соответствующую телеграмму губкомам и обкомам, а VIII отделение СО ГПУ 25 апреля выпускает специальную инструкцию для «БС». К августу 1922 г. «БС» имелись в 45 центральных учреждениях. Таким образом, становится понятным, каким образом за столь короткий срок партии удалось поставить под контроль работу большей части крупнейших государственных, научных и культурных учреждений страны.

К лету 1922 г. внутриполитическая ситуация в стране обострилась. Борьба против бывших союзников по октябрьскому перевороту 1917 г. набирала «обороты»: процессы над левыми и правыми эсерами, меньшевиками, борьба с «церковниками», связанная с подготовкой Поместного собора Русской Православной Церкви и т.п. Одновременно внимание партии привлекла ситуация в рядах «старой» интеллигенции.

Представляется целесообразным анализ архивных материалов ГПУ, посвященных высылке интеллигенции в 1922 г. начать с итогового документа – циркулярного письма ГПУ № 26 от 23 ноября 1922 г.⁴⁹. В преамбуле письма излагаются основные причины, побудившие Советскую власть провести столь масштабную акцию против культурной элиты страны: «Последние полтора года существования Соввласти в условиях НЭПа, произвели значительный сдвиг в настроениях, тактике и группировках антисоветской интеллигенции. Крутой поворот в экономической политике и ряд мероприятий Соввласти, знаменующих частичное восстановление капитализма в рамках Советского государства, окрылили антисоветский лагерь надеждами на неизбежность политических уступок Соввласти и ослабления пролетарской диктатуры. Политическая верхушка мнимо-беспартийной буржуазной интеллигенции начала проявлять признаки заметного оживления, принявшего весной и летом с.г. характер все растущей открытой оппозиции против Советской власти». Далее в документе подробно описывается каждая категория лиц, подвергшихся репрессиям: медицинские работники, агрономы, кооператоры, профессора и студенчество, журналисты и проч. Например, положение в высшей школе описано в следующих тонах: «Контрреволюционные элементы профессуры пытались и пытаются использовать кафедру высшей школы в качестве орудия антисоветской пропаганды. Многолюдные студенческие аудитории становятся центром возрождения буржуазной идеологии, проводниками которой являются ученые ревнители капиталистической реставрации. Профессура ряда высших ученых заведений Москвы и Петрограда провела весной с.г. ряд забастовок, где наряду с экономическими требованиями были выдвинуты и требования автономии высшей школы, свободы профессорских и студенческих ассоциаций и пр. В этом движении, направленном на завоевание высшей школы как идеологического форпоста возрождающейся буржуазии, реакционная профессура, успевшая создать свои независимые организации (Объединенный совет профессоров г. Москвы и подобный же центр в Петрограде), опирается на буржуазные элементы студенчества, являющегося оружием в руках профессорских клик». Кроме того, в документе внимательно проанализирована ситуация в рядах оставшихся политических партий и группировок как внутри страны, так и в стане русской эмиграции. В заключительной части письма сформулированы дальнейшие задачи всех полномочных представительств и губернских отделов ГПУ по наблюдению и пресечению антисоветских выступлений.

Теперь о самой операции по высылке «антисоветской» интеллигенции. Ее подготовка и проведение в ГПУ было поручено IV отделению Секретного отдела, а весь ход операции – заместителю председателя ГПУ И.С.Уншлихту. 2-го августа он направляет Каменеву и Сталину протокол заседания Комиссии Политбюро ЦК РКП(б), списки антисоветской интеллигенции Москвы и Петрограда и их характеристик. «Операция» против интеллигенции заняла сравнительно немного времени, она продолжалась около трех недель: с середины августа до первых чисел сентября 1922 г. В ночь с 16 на 17 августа 1922 г. одновременно в Москве, Петрограде, на Украине и в нескольких других городах, по заранее составленным и утвержденным в июле 1922 г. на Политбюро ЦК РКП(б) спискам, были проведены аресты и обыски. Однако некоторых «инакомыслящих» арестовали раньше. В частности, первые репрессии обрушились на отдельных деятелей оппозиционных политических партий и адвокатов, выступивших защитниками на процессе правых эсеров в Москве⁵⁰.

Первый доклад о результатах операции последовал уже утром 17 августа. Начальник IV отделения И.Ф.Решетов⁵¹ подробно рапортовал начальнику Секретного отдела ГПУ Т.П.Самсонову⁵² о состоянии дел: 27 человек из Московского списка арестованы и помещены во Внутреннюю тюрьму ГПУ (один человек из списка был арестован ранее); пятерых заключили под домашний арест. Не арестованы 18 человек, которых по разным причинам не оказалось в тот день дома. К 12 часам того же дня были арестованы еще трое. В квартирах лиц, отсутствовавших во время операции, проведены обыски и приняты меры к их задержанию: высланы наряды в места их возможного местонахождения, оставлены засады, посланы телеграммы периферийным органам ГПУ об аресте и доставке в СО ГПУ и т.д.⁵³.

Следующий рапорт доложен на следующий день – 18-го августа. В нем отражены результаты арестов на 23 часа и первые «отклики» арестованных на большевистское «вежливенько вон»⁵⁴. Очередной доклад И.Решетова последовал 20 августа⁵⁵. Из этого рапорта следует, что по Московскому списку предполагалось арестовать и выслать 67 человек, из них 16-ти на момент проведения операции в городе не оказалось. В Батум, Вологду, Гомель, Казань, Калугу, Тверь и другие города местным губотделам направлены телеграфом распоряжения об аресте лиц, проходящих по списку. Начальник IV отделения СО ГПУ обращает внимание на то, что до сих пор не поступила информация о результатах операции в Петрограде и на Украине, куда направляются указания о срочном предоставлении донесений. Кроме лиц, указанных в списке, были арестованы 5 юристов, выступавших защитниками на процессе правых эсеров. Обобщены сведения на лиц, включенных в список, но арестованных до 16-го августа. На этот день не поступили сведения из Петрограда и Украины, а также и из периферийных губотделов ГПУ. Москва внимательно следит за ходом операции в других регионах страны и нетерпеливо требует принятия незамедлительных мер.

Как видно из документов, доклады ГПУ о ходе операции по высылке интеллигенции через каждые три дня посылались в ЦК РКП(б). Одновременно с докладами ГПУ подводило первые итоги: в ходе операции в Москве арестовано 39 человек, не арестовано – 11. Сразу же, вероятно по заранее выработанному плану, решается дальнейшая судьба арестованных: кого – куда – как.

20 августа поступил доклад из Питера. Начальник спецотделения Петроградского губернского отдела ГПУ Ульрих передал в Секретный отдел ГПУ список «ученых, литераторов и пр., подлежащих высылке за границу, в Киркрай и Туркестан», арестованных 16-го августа. В Петрограде арестованы 30 человек, из которых предполагалось 19 человек выслать за границу под конвоем, семеро согласились выехать за свой счет, а четвертых (по специальности врачей) выслали на борьбу с эпидемиями в восточные губернии, так сказать с пользой для дела⁵⁶.

Параллельно с проведением арестов в ГПУ составляется смета на высылку инакомыслящих за границу, подсчитывается, во что обойдется депортация «антисоветской» интеллигенции. Как оказалось, весьма недешево – высылка в Германию одного человека на тот период, составила около 212 миллионов рублей (советскими дензнаками)⁵⁷. По смете можно и оценить ее предполагаемый масштаб: планировалось депортировать 200 человек, что обошлось бы в 42 400 млн. рублей или 4 240 000 рублей дензнаками образца 1922 г.

Тем временем ГПУ продолжало систематизировать полученные результаты. Во Внутренней тюрьме содержалось 30 человек, под домашним арестом – 9, не арестованы из московского списка – 11. Из числа задержанных двадцати трем «может быть разрешен выезд за границу». Вероятно, с учетом этих данных начальник СО ГПУ Самсонов докладывает зампреду ГПУ о состоянии операции на 23 августа⁵⁸. Результаты операции сообщаются лично Уншлихтом в ЦК РКП(б) и СНК, на сопроводительной записке сделана простым карандашом помета: «тт. Ленину и Сталину». К этому времени поступают сведения из губернских отделов ГПУ, так, например: из Вологды в Москву доставлены два человека, сведений с Украины еще не поступало, под домашним арестом находятся 11 человек. Таким образом, из 67 человек, включенных в московский список, не арестованы 8, в других городах находятся 11, не разысканы трое. Во внутренней тюрьме содержится 14 человек, остальные 21 человек – отпущены после написания заявлений о добровольном выезде за границу.

Через два дня 25 августа И.Решетова вновь рапортом докладывает начальнику Секретного отдела о состоянии операции: продолжают поступать арестованные из других городов (Ромодановский), продолжаются поиски и аресты в Москве (Изгаршев и Пальчинский). Итого: под домашним арестом – 12, в тюрьме – 16, не арестованы – 6, в других городах – 11 человек⁵⁹. Готовятся материалы к высылке: планируется выдворить за пределы Советской России по московскому списку «за свой счет» 33 человека, из них на 23 человека документы уже подготовлены (загранпаспорта, визы и т.п.). Подразделениям ГПУ на Украине повторно приказано сообщить о результатах операции.

Уншлихт 27 августа посылает отчет о первых результатах по изъятию антисоветской интеллигенции в ЦК партии и СНК. 2 сентября ГПУ направляет «тов. Яковлевой⁶⁰» списки арестованных по Москве и Петрограду, высылка которых отложена вплоть до особого распоряжения. В тот же день заместитель начальника IV отделения СО ГПУ Н.И.Зарайский⁶¹ докладывает начальнику СО ГПУ о мероприятиях по подготовке к высылке интеллигенции за границу, проводимых в Петроградском губотделе ГПУ. В рапорте сообщается об отправке в Москву анкет, фотографий на высылаемых, а также расписания пароходного сообщения с Германией. 7 сентября 1922 г. Зарайский докладывает зампреду ГПУ Уншхлиту о количестве арестованных в ходе операции, включая сведения по Украине. Сообщаются сведения отдельно по городам: Москве (подлежало аресту 100 человек, из них 33 – студенты), Петрограду (подлежало аресту и высылке 51 человек, арестовано – 35 человек), Харькову (подлежало аресту 12 человек, арестовано – 10), Екатеринославу (арестовано 9 человек), Одессе (подлежало аресту 18 человек, арестовано – 17) и Киеву (подлежало аресту 29 человек, арестовано – 20). Уточняются условия высылки арестованных: под конвоем или без, каким количеством партий высылать, предполагаемые маршруты отправки и их обоснование (высказывается соображение об отправке через Ригу, чтобы в Питере «не блудили» в ожидании парохода). Пофамильно перечисляются арестованные врачи, которые направляются в адмссылку в «Восточные губернии» – Киркрай, Оренбургскую губернию и Туркестан. Информирует о результатах работы Комиссии по пересмотру списков под председательством Ф.Э.Дзержинского от 31 июля 1922 г.: освобождено от высылки по Москве и Петрограду – 7, задержана высылка – 7, предано суду «по обвинению в принадлежности к антисоветской организации» в Петрограде – 5 человек. На этом, в основном, массовая операция по депортации «антисоветской интеллигенции» была завершена⁶². Однако «точечные» аресты профессуры в Петрограде продолжались. Так, 4 сентября 1922 г. был арестован заведующий библиотекой «Дома Литераторов» В.П.Ирецкий⁶³, 5 сентября 1922 г. – по так называемому «общему делу Объединенного Совета ВУЗ» – профессор Географического института В.П.Палетика⁶⁴.

Параллельно с арестами и высылкой интеллигенции власть обратила свой взор на подрастающее поколение – на студентов ВУЗов, посчитав, что «буржуазная зараза» проникла и в их ряды. Наряду с организационными мерами (принятие новых правил приема в высшие учебные заведения, ужесточающих требования к социальному происхождению учащихся), применялись и «силовые», в том числе аресты среди студентов. Одна из крупных акций против «буржуазного» студенчества была проведена в ночь с 31 августа на 1 сентября 1922 г., в ходе которой подлежало аресту 32 человека⁶⁵. Из них 15 студентов были арестованы и направлены в тюрьму, 17 человек на квартирах не обнаружены (убыли в командировки, выехали на дачи и т.п.). В отношении отсутствующих действовали уже по привычной схеме: провели обыски, оставили засады, направили телеграммы в периферийные органы ГПУ с указанием о проведении розыскных мероприятий и арестов. Эти репрессии все же не носили такого массового характера как в отношении интеллигенции, но завершались они практически одинаково – высылкой за границу или административной ссылкой. Но были и некоторые отличия. Во-первых, для многих арестованных все закончилось «беседой» в ГПУ, а во-вторых, если решение о «выдворении за пределы РСФСР» принималось, то оно, как правило, было не бессрочным. Предполагалось, что высланные студенты, соприкоснувшись с «разложившейся эмиграцией», осознают «всю мерзость интеллигентской, мелко-буржуазной идеологии» и «революционизируясь», через некоторое время вернутся на родину убежденными сторонниками Советской власти. Большевистское руководство сознавало, что студенты – это будущее советской науки, техники и культуры, а без молодых специалистов восстанавливать страну и строить социализм невозможно. Поэтому руководство ГПУ при арестах студентов действовало более деликатно. В записке Дзержинского и Ягоды руководителю Петроградской губчека С.А.Мессингу от 22 сентября 1922 г. рекомендуется внимательно подходить к рассмотрению дел о высылке студентов, так как это «глупая, зеленая, инертная, по существу своему, молодежь»⁶⁶. От чекистов требовали с предельным вниманием относиться ко всем молодежным организациям от РКСМ до анархистов. В циркуляре ГПУ ставилась задача местным органам ГПУ не проходить мимо союзов молодежи, «...памятуя, что борьба с юношескими организациями не должна проводиться путем репрессий и разгрома этих организаций, а главным образом путем усиления нашей политической работы и нашего внутреннего осведомления о действиях не только союза, а каждого из членов этого союза¹¹⁶⁷.

Результаты проведенной операции против духовной элиты страны в наиболее полном и обобщенном виде представлены в «Обзоре деятельности антисоветской интеллигенции за 1921–1922 гг.»⁶⁸, подготовленном СО ГПУ в конце 1922 г.

* СО ГПУ – Секретный отдел Главного политического управления.

 

ИЗ «РАЗУМНОЙ ЕВРОПЫ» О «БЕЗУМНОЙ РОССИИ»

В числе высланных в 1922 г. был замечательный публицист и философ Ф.А.Степун. Почти 80 лет к документам архивного следственного дела, начатого в августе 1922 г., зарегистрированного под номером № 15996, не прикасалась рука исследователя. Между тем человек, ордер на арест и обыск которого были подписаны лично Уншлихтом, занимает особое место в истории русской эмиграции и России. Это небольшое, всего в 20 страниц, дело было заведено в отношении замечательного русского публициста и философа Федора Августовича Степуна (1884–1965).

Специалисты, занимавшиеся изучением вопроса о высылке «антисоветской» интеллигенции в 1922 г. из Советской России, отмечали, что сами насильно депортированные весьма скупо рассказывали об этом эпизоде. Не был исключением в этом отношении и Ф.А.Степун. В воспоминаниях, опубликованных в 1956 г., Степун подробно изложил свои показания на допросе в сентябре 1922 г.: «1) Как гражданин Советской Федеративной республики я отношусь к правительству и всем партиям безоговорочно лояльно; как философ и писатель считаю, однако, большевизм тяжелым заболеванием народной души и не могу не желать ей скорого выздоровления;

2) Протестовать против применения смертной казни в переходные революционные времена не могу, так как сам защищал ее в военной комиссии Совета рабочих и солдатских депутатов, но уверенность в том, что большевистская власть должна будет превратить высшую меру наказания в нормальный прием управления страной, делает для меня всякое участие в этой власти и внутреннее приятие ее невозможным;

3) Что касается эмиграции, то я против нее: не надо быть врачом, чтобы не покидать постели своей больной матери. Оставаться у этой постели естественный долг всякого сына. Если бы я был за эмиграцию, то меня уже давно не было бы в России»⁶⁹.

В отличие от многих других, высланных в 1922 г., Степуна не арестовали в ночь с 16 на 17 августа, хотя ордер на его арест был уже выписан. Очевидно, спасло счастливое стечение обстоятельств, в тот день его не застали на московской квартире. По словам соседей, Федор Августович заболел и остался в бывшем подмосковном имении своей жены. Сотрудники ГПУ провели в его комнате обыск, опросили соседей и строго, под подписку, предупредили дворника, чтобы он немедленно сообщил гражданину Степуну, как он только появится, о необходимости прибыть в Секретный отдел ГПУ. Никаких сведений, компрометирующих Степуна, соседи следователю не сообщили. Из показаний соседей по квартире о Ф.А.Степуне:

Фаррегер Н.М.: «... Гр[ажданина] Степуна Федора Августовича знаю мало. В вопросе искусства нашего он человек со старыми взглядами, которые хочет комбинировать с нынешним положением вопросов культуры, в частности искусства у нас в России».

Миклашевская А.Л.: «Знаю его как человека науки; он часто читает лекции о театре и по другим вопросам науки и искусства. Степуны сейчас находятся в д. Поповке верст 40–45 за Москвой, где он пишет какие-то статьи и др.» Степун о соседях по квартире:

«Московская квартира – когда-то исполненная молодой, талантливой, разнообразной жизни, – холодная, сырая, вонючая, полна каких-то непонятных и чуждых друг другу людей. В бывшей столовой проживает хромая армянка – ведьма, систематически крадущая у всех провиант и все время кричащая, что ее обкрадывают. В задней комнате, в одно упирающееся в стенку соседнего дома окно, грязное, забрызганное, словно заплеванное, туберкулезной мокротой, – прозябает какая-то одинокая старуха-немка. В комнате моей жены веселится восемнадцатилетняя дочь нашей бывшей горничной, узкомордая, крепкокостная, напудренная «совбарка», – и среди всего этого мира, в единственной все еще четко прибранной комнате, ютится запуганная, но не сдающаяся представительница прежней жизни, красивая, строгая, педантичная тетушка, которая «ничего не понимает и ничего не принимает»⁷⁰.

На Лубянку Степун прибыл 22 сентября и сразу же «согласился» написать заявление с просьбой разрешить ему с женой выезд за границу. Оказавшись не по своей воле за пределами Родины, он в 1923 г. писал о причинах столь неординарного шага большевистского руководства: «В наши дни, когда в умах и сердцах большого количества русских людей происходит в общем здоровый процесс замены игнорирования России ради большевиков игнорированием большевиков ради России, в связи с чем растут как смысл, так и соблазн призыва к лояльности, – уяснение разницы между активною политическою лояльностью и хотя бы только пассивным внутренним признанием представляет собою величайшую важность. Разницу эту прекрасно понимает и сама большевисткая власть. Только очень глубоким пониманием этой разницы объясняется такое мероприятие, как высылка из России большого количества безусловно лояльных граждан лишь за их внутреннее неприятие, непризнание советской власти. Большевикам, очевидно, мало одной только лояльности, т.е. мало признания советской власти как факта и силы; они требуют еще и внутреннего приятия себя, т.е. признания себя и своей власти за истину и добро. Как это ни странно, но в преследовании за внутреннее состояние души есть нота какого-то извращенного идеализма. Очень часто чувствовал я в разговорах с большевиками, и с совсем маленькими сошками, и с довольно высокопоставленными людьми, их глубокую уязвленность тем, что фактические победители над Россией, они все же ее духовные отщепенцы, что, несмотря на то что они одержали полную победу над русской жизнью умелой эксплуатацией народной стихии, – они с этой стихией все-таки не слились, что она осталась под ними краденым боевым конем, на котором им из боя выехать некуда»⁷¹.

В своих воспоминаниях Степун ярко описал время, проведенное в России после Октябрьского переворота 1917 г., духовную атмосферу тех лет: «Все годы, прожитые в большевистской России, я чувствовал себя очень сложно. Всем существом отрицая большевиков и их кровавое дело, не будучи в силах указать, где же и в чем их достижения, я все же непосредственно чувствовал небывалый размах большевизма. Постоянно возражая себе самому, что небывалое – еще не есть бытие, невероятное – еще не есть достойное веры, разрушение – еще не есть творчество и количество – не качество, я все же продолжал ощущать октябрьскую революцию как характернейшую национальную тему»⁷².

Несмотря ни на что Россия жила, во всем чувствовался пульс новой жизни, разбуженной революцией. Даже те, кто не поддерживал новую власть, констатировал глубокие, позитивные перемены, произошедшие в народе: «Вспоминается группа деревенской молодежи, с которой наше «трудовое хозяйство» все самые голодные годы занималось предметами, философией и театром, готовя их к поступлению на «рабфак», читая лекции о Толстом и Соловьеве и ставя с ними Островского и Чехова. Вспоминается их изумительная энергия, непонятная работоспособность, совершенно чудовищная память, для которой пустяк в 3–4 дня среди тяжелой крестьянской работы выучить громадную роль и прочесть толстую, трудную книгу; их горячий энтузиазм знания, их быстрый духовный рост, их страстная жажда понять окружающую жизнь – и все это в каком-то новом гордом чувстве призванных и законных хозяев жизни. При этом, однако, ни тени заносчивости, наоборот – величайшая скромность и трогательная благодарность. В самую горячую пору приходили они по праздникам «откосить» нам за преподанные им геометрию, алгебру, немецкий язык. Назвать эту молодежь большевистскою было бы, конечно, совершенно неверно, но все же: появилась ли бы она в деревне и без большевистской бучи – еще очень и очень большой вопрос»⁷³. И еще одна, весьма красноречивая зарисовка Степуна о духовной жизни того времени: «Небольшая писательская квартира, чадит железная печка. Холодно. Кто в драповом пальто, кто в фуфайке, многие в валенках. На чайном столе ржавый символ прежних пирогов и печений и изобретение революции, керосиновая свеча. В комнате вся философствующая и пишущая Москва. Иногда 30–40 человек. Жизнь у всех ужасная, а настроение бодрое и в корне, по крайней мере, – творческое, во многих отношениях, быть может, более существенное и подлинное, чем было раньше, в мирные, рыхлые, довоенные годы»⁷⁴.

Скупые строки протокола допроса в ГПУ, заполненные им собственноручно, более подробно расшифровываются Федором Августовичем в очерках, написанных уже в эмиграции.

Из анкеты арестованного Ф.А.Степуна от 22 сентября 1922 г.:

«12. Чем занимался и где служил:...

г) с октябрьской революции до ареста жил у себя в деревне, т.е. в б[ывшем] имении родителей моей жены, где велось трудовое хозяйство»⁷⁵.

Из очерка «Мысли о России»: «Все годы большевистского господства я прожил в деревне. Зима 19–20 года была совершенно фантастична. Мы голодали в самом недвусмысленном смысле этого слова. К обеду каждому из нашей «трудовой» семьи полагалось по тарелке «брандахлысту» (суп из свекольной ботвы), по пяти картошек без соли и по три овсяных лепешечки пополам с крапивой. Улучшалась питание только тогда, когда в хозяйстве случалось несчастье. Так однажды мы съели сдохнувшую свинью, оптимистически предположив, что она сдохла с голода, и нашу удавившуюся на аркане лошадь. О настоящем черном хлебе не было, конечно, и речи»⁷⁶.

Из анкеты арестованного: Работал в Государственном] показ [ательном] театре. (По словам самого Степуна (так как был военспецом), он оказался в театре из-за своего ранения, был «переуступлен» Троцким Луначарскому).

Фантасмагорическая зарисовка из его очерка – разруха, голод, смерть и театр! Причем это не «пир во время чумы», а сознательная политика по созданию нового «пролетарского» искусства: «Производить эту пролетарскую культуру, т.е. участвовать в Государственном показательном театре, в постановках Шекспира, Метерлинка, Гольдони, Андреева и во всех своих выступлениях в театре и студиях открыто и успешно отстаивать идею национальной революции в противовес идее пролетарского интернационала, я и ездил время от времени из своей глуши в Москву, таща с собой картошку, овсянку, капусту, дрова и, наконец, салазки, чтобы доставить все это с вокзала домой»⁷⁷.

Оказавшись в эмиграции, Федор Августович не встал на путь вооруженной борьбы с Советской властью, но и не примкнул к «сменовеховцам». Он стал или станет большим – провозвестником Единой Европы.

Ниже публикуются некоторые документальные материалы 1922 г., посвященные жестокому и неоднозначному эпизоду отечественной Истории, в том числе и собственноручные показания самих высланных. Приложение открывается печально знаменитым ленинским письмом «Выслать их всех вон...», без которого рассказ о событиях 80-летней давности выглядел бы неполным.

Основная группа публикуемых материалов – это документы из архивных следственных дел в отношении так называемой «антисоветской интеллигенции»: философов, писателей, математиков, инженеров и т.п. В качестве примера, дающего читателю возможность получить представление о видах документов, содержащихся в аналогичных делах 1922 г., представлено «дело» о высылке известного философа и публициста Ф.А.Степуна. Отметим, что в архивных документальных материалах по депортации интеллигенции не сохранилось ни одного документа, который бы мог рассказать о причинах, послуживших непосредственным поводом для репрессий в отношении того или иного лица. Этот факт лишний раз свидетельствует о том, что высылка инакомыслящих была политической акцией, направленной на «расчистку» интеллектуального пространства для грядущего «строительства коммунизма».

На примере следственного дела в отношении Ф.А.Степуна показаны все основные документы следственного производства того времени, от ордера на арест и протокола обыска для выписки из протокола заседания Коллегии ГПУ и заключения о реабилитации. Особый интерес для широкого круга специалистов, в том числе и для занимающихся изучением истории русской философии, представляет протокол допроса «кандидата» на высылку. Этот документ состоит как бы из двух частей: первая часть – анкета арестованного, вторая – ответы на своеобразный вопросник, заранее подготовленный ГПУ. Он включает в себя несколько стандартных вопросов, ответы на которые власти необходимо было знать для принятия окончательного решения о дальнейшей судьбе «кандидата». От арестованных требовали изложить взгляды по следующим политическим проблемам: 1) об отношении «к структуре Советской власти и системе пролетарского государства», 2) о роли интеллигенции и «о так называемой общественности», 3) о взглядах на политические партии и «на РКП в частности», 4) об отношении к «сменовеховцам», «савинковцам», к политическим процессам против ПСР и «церковников», 5) о перспективах русской эмиграции. В качестве дополнительного, высылаемым представителям «профессуры» задавали вопрос об их отношении к реформам Высшей школы.

Подавляющее большинство представителей интеллигенции, задержанных ГПУ в августе 1922 г., заявляли о своем лояльном отношении к Советской власти. В измученной гражданской войной стране все ее граждане были удовлетворены уже тем, что установилась пусть и большевистская, но стабильная власть, так Николай Лосский не случайно подчеркнул: «Власть РСФСР я считаю подлинною государственною русскою властью и, предпочитая государственный порядок анархии, считаю долгом быть лояльным гражданином, исполняющим все декреты Советской власти». При этом многие выражали на допросах свое несогласие с новыми хозяевами страны по целому ряду принципиальных вопросов. Так, например, Федор Степун назвал большевизм «...очень сложной религиозной и моральной болезнью русской народной души, которая, однако, безусловно, пойдет на пользу ея духовного роста».

Обстоятельный ответ на вопрос «о структуре Советской власти» дал выступавший адвокатом на процессе правых эсеров Николай Муравьев⁷⁸: «Думаю, что во взглядах людей, считающих «структуру советской власти» и «систему пролетарского государства» какими-то совершенно особыми структурой и системой, суть много преувеличенного, вызванного условиями момента ...поскольку в существующей ныне системе проводится идея власти трудящихся, это – здоровое начало. Дальнейшее развитие этого начала – залог развитой страны». К сожалению, властители новой России эволюционировали в другую сторону, не по-муравьевски.

Представители профессуры не считали нужным для себя скрывать недовольство реформами, проводимыми Советской властью в высшей школе страны. Их возмущало установление социальных барьеров для получения высшего образования выходцами из бывших привилегированных классов: дворян, помещиков, священников и проч. Наиболее категорично высказался по этому поводу Николай Лосский: «Некоторые стороны Советской политики, однако, вызывают во мне не сочувствие, напр[имер], нечто вроде привилегий одной группы общества перед другими (прием в Высшие уч[ебные] завед[ения] в первую очередь лиц из класса рабочих и крестьян и т.п.)».

Так же почти все из них поддержали действия власти по отношению к политическим процессам («церковников», правых и левых эсеров), проведенным большевиками против своих политических оппонентов летом 1922 г. Весьма категорично высказался по этому поводу Николай Лосский: «Партия соц[иалистов]-революционеров мне всегда казалась несерьезной в смысле отсутствия в ней продуманной идеологии. ...если доказано, что партия совершила поджоги фабрик (что меня всегда особенно возмущало), что она организовала политические покушения и убийства, то я полагаю, что Советская власть имеет право относиться к членам ее, совершившим перечисленные деяния, как к государственным преступникам». Оригинальный ответ на вопрос о партиях дал писатель Михаил Осоргин: «Считал бы вообще лучшей ту партию, при которой лучше жить народу». Полное единодушие выявилось и в оценке ими будущего русской эмиграции. Наиболее емко и лаконично выразил эту мысль Лев Карсавин: «Будущее России не в эмиграции». Его поддержал и Иван Лапшин, заявивший, что: «Эмигрировать за границу, порвав связь с родиной и с моей деятельностью здесь, я б лично не чувствовал ни малейшего желания...».

Небольшую, но очень интересную группу документов составляют письма самих арестованных. Они полны неподдельной душевной боли и переживаний, причем не столько за себя, сколько за проводимую работу, за судьбу своих товарищей. Показательно в этом плане письмо 67-летнего профессора «чистой» математики Петроградского университета Д.Ф.Селиванова⁷⁹ в Президиум ГПУ, в котором он сетует на то, что: «...начал чтение лекций в Университете... Кроме того, приготовляю к печати две рукописи по Специальному курсу высшей алгебры и по Проективной геометрии. Мне и жене моей, преподавательнице математики в университетском Рабфаке, ужасно мешает работать высылка за границу».

Особое место в публикации занимают три письма Николаю Бердяеву. В числе его корреспондентов: М.М.Панов, некая Е.Вавилова (очевидно, одна из его слушательниц по ВАДК) и член так называемого «Невельского кружка» – философ М.И.Каган⁸⁰. В них авторы рассказывают о своих идеях, тревогах, сомнениях и переживаниях. Удивительно, что в те трудные годы на первом плане в их письмах стоит не собственная судьба, а заботы о любимом деле и своих товарищах. Так, М.М.Панов предлагает Бердяеву собрать «...при Академии, выброшенную властью профессуру, не материалистов, внутренне преобразовать ее до высшего учебного заведения». Екатерина Вавилова буквально требует у Николая Александровича пояснить его взгляды, высказанные в работе «Судьба России», на книгу О.Шпенглера «Закат Европы»: «...На только что обозначившемся переломе нового времени Ваше имя вновь ведет Россию и вот здесь-то тягостное недоумение заставляет меня обратиться к Вам непосредственно. Почему «Закат Европы» и почему с Вашим именем. Конечно, когда Вы говорите о конце старой эпохи Возрождения, мы вправе предполагать начало новой эпохи Возрождения, ибо всегда во всем, что Вы говорите, веет дыханием жизни и творчества». Матвей Каган просит помочь другу – Михаилу Бахтину, оказавшемуся в тяжелом положении: «Условия его жизни, особенно из-за требований, вызываемых его болезненным состоянием, крайне тяжелые. Он сейчас работает над большой книгой о Достоевском и, конечно, нуждался бы в переводе в Москву, но об этом пока думать не приходится. Состояние здоровья его таково, что при долгом пребывании его в таком положении можно опасаться серьезно за его жизнь». Сегодня эти чудом сохранившиеся свидетельства истории помогают как нельзя лучше узнать людей того времени, понять их душевные переживания, помыслы и надежды.

Для чего необходимо, спустя много лет, «ворошить прошлое»? «Пароход» ведь давно уплыл. Ответ прост: чтобы понять. Не искать «инициаторов», что сейчас сделать сравнительно несложно, не клеймить позором «исполнителей», не сочувствовать невиновным – теперь это бессмысленно. Просто надо знать, понять и хорошо запомнить эту Правду нашей истории. Сегодня возвращение к этому печальному событию восьмидесятилетней давности особенно актуально в связи со сложным этапом становления новой российской государственности, переживаемом страной, с выбором приоритетов новой России в XXI в. Замечательный русский философ С.Л.Франк писал: «Вы можете строить какие угодно планы общественных реформ, можете как угодно изменять общество – и все же вы должны будете считаться с этими имманентными закономерностями или, точнее, необходимыми связями, логически вытекающими из общего содержания того, что вы мыслите под «обществом»»⁸¹. Раскрыть и познать эти закономерности, выбрать меру рационального соотношения между духовной свободой личности и требованиями демократического общества невозможно без знания тончайших нюансов истории взаимоотношений власти и интеллигенции.

Большинство архивных материалов публикуются впервые; в документах сохранена орфография тех лет (в том числе написания имен собственных и географических названий). По возможности в тексте воспроизведены реквизиты публикуемых документов. Исправлены только явные опечатки и ошибки, затрудняющие восприятие текста. Рукописный материал набран курсивом; пометки на документах отмечены «звездочкой» и расположены внизу страницы. Расшифрованные и вставленные в текст недостающие по смыслу буквы или слова заключены в квадратные скобки. Комментарии помещены в конце текста.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1. МАТЕРИАЛЫ ИЗ АРХИВНЫХ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЛ НА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ, ВЫСЛАННЫХ ИЗ СОВЕТСКОЙ РОССИИ В 1922 г.

 

№ 1. Письмо В.Ленина в ЦК ВКП(б) в отношении интеллигенции от 16 июля 1922 г.⁸²

 

К. вопросу о высылке из России меньшевиков, энесов, п-с-ов, кадетов, и т.п. я бы хотел задать несколько вопросов ввиду того, что эта операция начата до моего отпуска, не закончена и сейчас.

Решительно «искоренить» всех энесов Пешехонова. Мякотина, Горнфельда, Петрищева и др. По-моему, всех выслать. Вреднее всякого эсера, ибо ловкие.

Тоже А.И.Потресов⁸³, Изгоев и все сотрудники «Экономиста» (Озеров и мн[огие], мн[огие] другие). Меки*, Розанов (враг хитрый), Вигдорчик, Мигула или как-то в этом роде. Любовь Никол[аевна] Радченко и ее молодая дочь (по наслышке злейшие враги большевизма). Н.А.Рожнов (надо его выслать; неисправим), С.А.** Франк (автор методологии). Комиссия под надзором Манцева⁸⁴, Мессинга⁸⁵ и др. должна представить списки и надо бы несколько сот. подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго.

Насчет Лежнева⁸⁶ (бывший «День») очень подумать, не выслать ли? Всегда будет коварнейшим, насколько я могу судить по прочитанным его статьям.

Озеров, как и все сотрудники «Экономиста» – враги самые беспощадные. Всех их вон из России.

Делать это надо сразу. К концу процесса эсеров, не позже. Арестовать несколько сот и без объявления мотивов – выезжайте господа! Всех авторов «Дома литераторов» Питерской «Мысли»; Харьков обшарить, мы его не знаем, это для нас «заграница». Чистить надо быстро, не позже конца процесса эсеров. Обратить внимание на литераторов в Питере (адреса, «Нов. Русская книга» № 4, 1922, с. 37) и на список частных издательств (стр. 29).

С К[оммунистическим] прив[етом] Ленин

ПРИМЕЧАНИЯ

* Меки – меньшевики.

** Так в тексте, правильно – С.Л.Франк.

 

№ 2. Ордер на арест Ф.А.Степуна

Р.С.Ф.С.Р.

н.к.в.д.

Государственное Политическое Управление

Ордер № 1732

16 августа дня 1922 г. Выдан сотруднику Оперативного Отдела Г.П.У.

Мдивани⁸⁷

На производство арест и обыск

Степун Федор Августович

По адресу М. Никитская 21, кв. 2.

ПРИМЕЧАНИЕ: Все должностные лица и граждане обязаны оказывать лицу, на имя которого выписан ордер, полное содействие для успешного выполнения.

 

Место для печати

Зам. Председателя Г.П.У. Уншлихт Начальник Оперативного Отдела Паукер88

Справка 122

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 1. Рукопись. Автограф. Подлинник.

 

№ 3. Докладная записка Активного отделения в Оперативный отдел ГПУ

НАЧАЛЬНИК Активного Отделения Г.П.У. -дня 1922г.

Начальнику Оперативного Отдела

Согласно ордера ГПУ № 1732 произведено было вскрытие комнаты и обыск у гр. Степуна Федора Августовича

По адресу М. Никитская дом 21 кв. 2

Обыском обнаружено (17) семнадцать коробок разных негативов и разная переписка

арестованн – вел – себя –

после операции квартира была опечатана

Примечание: Взята подписка от Управдома о необходимости прислать Степуна Ф.А. в СО ГПУ по его приезде.

Обыск производил В.Мдивани

Начальник Активного Отделения –

Примечание: Настоящее сообщение пишется в 2 экземплярах. Первый представляется Начальнику Опер. Отдела, второй – Особоуполномоченному за которым дело числится. Сообщение передается Оперативному Отделению к 10 час.

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 5. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 4. Список жильцов кв. № 2 в доме № 21 по М. Никольской

 

1) Миклошевская Авг[уста] Леонидовна (с ребенком) Спирова Тамара и (сестра) – 2 ком[наты];

2) Попов Дмитр[ий] Николаевич], председатель] Домкома, Мария Авг[устовна], жена – 3 ком[наты],

3) Степун Ф[едор] Авг[устович], Нат[алья] Николаевна, жена – 1 ком[ната];

4) Савицкая София Эразмовна (бывш[ая] экон[омка] Фареггера) – 1 ком[ната];

5) Фареггер Ник[олай] Михайлович], Семенова-Фареггер Людм[ила] Николаевна], (жена) – 1 ком[ната].

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 6. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 5. Сведения дворника дома № 21 по М. Никитской о пребывании Степуна Федора Августовича

О Степуне Ф.А. могу сообщить следующее: Он с женой своей Натальей Николаевной, начиная с весны часто уезжает и приезжает, большее время он в отсутствии. Последний раз гр[ажданин] Степун с женой был здесь (в своей квартире) недели две–три тому назад; он продал свою лошадь и купил другую, с которой он на третий день своего приезда снова уехал в деревню.

Едет он на лошади по шоссе. Не знаю направления и названия деревни. 17 августа 1922 г.

Тихонов

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 7. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№6. Показания

Тов[арища] Фареггера Ник[олая] Мих[айловича], проживающего в кв. №2 дома № 21 по М. Никитской о Степуне Фед[оре] Авг[устовиче]

Гр[ажданина] Степуна Федора Августовича знаю мало. В вопросе искусства нашего он человек со старыми взглядами, которые хочет комбинировать с нынешним положением вопросов культуры, в частности искусства у нас в России. 17 августа 1922 [г].

Фареггер

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 8. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№7. Показания

Квартирантки кв[артиры] № 2 дома 21 Миклашевской Августы Леонидовны (урожденной Спиров[ой]) о гр[ажданине] Степу не Федоре Августовиче

Знаю я гр[ажданина] Степуна Ф.А. с 1919 г., т.е. момента моего переселения в дом № 21, так как указанный Степун часто приходил к сестре своей Марии Августовне (жене председателя жилищн[ого] т-ва – Попова Дмитрия Николаевича).

Знаю его как человека науки; он часто читает лекции о театре и по другим вопросам науки и искусства. Степуны сейчас находятся в д. Поповке верст 40–45 за Москвой, где он пишет какие-то статьи и др.

В данный момент гр[ажданин] Степун болен коклюшем.

Иногда гр[ажданин] Степун навещает свою мать и сестру – Маргариту, проживающих все время в Малаховке.

Недели две–три тому назад он приехал с женой и на 4-ый–5-ый день уехал. 17 августа 1922 г.

А.Миклашевская

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 9. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№8. Подписка

Сим обязуюсь я поставить в известность гр[ажданина] Степуна Фед[ора] Августовича по первому его приезду, о необходимости явиться ему к начальнику IV отдела СОГПУ: Б. Лубянка № 2, 4-ый этаж, комн[ата] № 79 по вопросу, связанному с вскрытием, обыском и опечатанном его квартиры.

17/VIII [19]22 г.

(подпись) ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 10. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№9.

ОТДЕЛ СЕКРЕТНЫЙ

Гор. Москва «22» сентября 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Государственном Политическом

Управлении

По делу №[15996]

Я нижсподписав[шийся[       допрошен       в качестве       показываю

1. Фамилия Степун

2. Имя, отчество Федор Августович

3. Возраст 38

4. Происхождение отец – директор фабрики

5. Местожительство Москва. М. Никитская 21, кв. 2.

6. Род занятий литератор.

7. Семейное положение Женат. Детей нет.

8. Имущественное положение нет

9. Партийность беспартийный

10. Политические убеждения –

11. Образование Общее доктор философии Гейдельбергского университета

Специальное

12. Чем занимался и где служил:

а) до войны 1914 года нигде не служил, редактировал «Логос»

б) до февральской революции 1917 года на фронте прапорщиком – окончил поручиком: был избран [на] Юго-Западном фронте в члены ЦИК I созыва.

в) до октябрьской революции 1917 года –

г) с октябрьской революции до ареста жил у себя в деревне, т.е. в б[ывшем] имении родителей моей жены, где велось трудовое хозяйство. Работал в Гос[ударственном] показ[ательном] театре.

13. Сведения о прежней судимости член худ[ожественной] Ак[адемии] наук, преподавал в театральных студиях и пр.

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА

Как гражданин отношусь к советской власти определенно лояльно. С начала ее победы считал и считаю всякую внешнюю вооруженную борьбу с ней политической ошибкой. По существу, как философ, считаю большевизм очень сложной религиозной и моральной болезнью русской народной души, которая, однако, безусловно пойдет на пользу ея духовного роста.

Процесс социалистов-рев[олюционеров] считаю вполне логичным шагом советской власти. Ничего возмутительного как внутреннее явление большевизма он для меня в себе не таит. Но как яркий шаг большевизма он, конечно, наиболее ярко из всех мероприятий советского правительства обнаружил в моих глазах всю духовную неприемлемость для меня большевистски-коммунистического миросозерцания.

К эмиграции отношусь отрицательно. И больная жена мне жена, но французу-доктору, который ее лечит, она никогда не жена. Эмиграция, не пережившая рев[олюцию] дома, лишила себя возможности действенного участия в воссоздании духовной России.

Федор Степун

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 12–13. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№10.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ*

По делу № 15996 о гр[ажданине] СТЕПУН Федоре Августовиче.

Освобожден 4 октября 1922 года.

Я Начальник IV-го отделения СО ГПУ – Решетов, рассмотрев дело за № 15996 о гр[ажданине] СТЕПУН Федоре Августовиче, нашел:

СТЕПУН Ф.А. по постановлению Коллегии ГПУ от 4 октября 1922 года в целях пресечения его антисоветской деятельности, выслан за границу, и дело следствием закончено, а посему полагаю дело сдать в архив.

НАЧАЛЬНИК 4-ГО ОТДЕЛЕНИЯ СО ГПУ И.Решетов

Андреева⁸⁹ 3 ноября 1922

«3» ноября 1922 года

«Утверждаю»: Уншлихт

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 17. Подлинник. Машинопись. Автограф.

* В правом нижнем углу документа надпись от руки красными чернилами: «Согласен. 13 ноября 1922 (подпись)».

 

№11.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ**

По следственному делу № 15996 о гр-не СТЕПУН ФЕДОРЕ АВГУСТОВИЧЕ.

Арестован 23 сентября с.г. Находится на свободе. По наведенным справкам в Уч[ет-но]-Р[озыскном] O[тделе] ГПУ не значится.

Я, сотрудник IV Отделения СОГПУ – ШЕШКЕН, рассмотрев дело о гр-не СТЕПУН ФЕДОРЕ АВГУСТОВИЧЕ, нашел следующее:

С момента октябрьского переворота и до настоящего времени он не только не примирился с существующей в России в течение 5 лет Рабоче-Крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей анти-советской деятельности в моменты внешних затруднений для РСФСР.

Все это подтверждается имеющимся в деле материалом.

А посему, на основании п. 2 лит[ера] Е Пол[ожения] о ГПУ от 6 ноября с.г. ПОЛАГАЮ:

В целях пресечения злостной анти-советской деятельности гр[ажданина] СТЕПУН Федора Августовича выслать из пределов РСФСР заграницу.

Но, принимая во внимание заявление гр. Степун с просьбой разрешения выезжать заграницу на собственный счет, ПОЛАГАЮ таковое разрешить, обязав его подпиской о выезде в десятидневный срок заграницу.

Сотрудник IV Отделения СО ГПУ: В.Шешкен

«30» сентября 1922 года.

СОГЛАСЕН: Нач[альник] IV Отделения СО ГПУ (подпись)

 

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. Подлинник. Рукопись. Автограф.

** Ниже подписи начальник] 4-го Отд-я – «Согласна Андреева 30 сентября 1922 [г.]» «Согласен (подпись) 2 октября 1922 [г.]» «Утверждаю Г.Ягода 4 октября».

 

№12.

Выписка из протокола

Заседания Коллегии ГПУ (судебное) от «4» октября 1922 года

 

СЛУШАЛИ	ПОСТАНОВИЛИ
Дело № 15966 СТЕПУН Федор Августович, обв[инение] в антисов[етской] деятельн[ости]. Находится на свободе Доклад тов[арищ] Шешкен Утвердил тов[арищ] Ягода	На основании § 2 л[итера] Е полож[ения] о ГПУ от 6 февраля 1922 г. выслать из пределов РСФСР за границу, обязав подпиской о выезде в 10-ти дневный срок за границу

 

Секретарь Коллегии ГПУ (подпись)

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 19. Подлинник. Машинопись. Автограф.

 

№13. Выписка из протокола

Заседания Коллегии ГПУ (судебное) от «17» ноября 1922 года

 

СЛУШАЛИ	ПОСТАНОВИЛИ
Дело № 15966 СТЕПУН Федор Августович, обвин[ение] в антисоветск[ой] деятельности. Постан[овление] Коллегии ГПУ от 4 октября 1922 г. – выслан за границу. Доклад тов[арищ] Решетова. Утвердил т[оварищ] Уншлихт	Дело прекратить и сдать в архив

 

Секретарь Коллегии ГПУ: (подпись)

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 20. Подлинник. Машинопись. Автограф.

 

№14.

«Утверждаю»

Помощник Генерального прокурора Российской Федерации

С.Н.Павлова

«4» июля 2000 г.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По материалам уголовного дела № Н-1576/НП-13-165-2000

 

Фамилия, имя, отчество Год рождения Место рождения Место жительства до ареста Место работы и должность до ареста

Степун Федор Августович 1884 г. Москва г. Москва, ул. М. Никитская, 21, кв. 2 Преподаватель Московского театрального института

 

Дата ареста, каким органом осужден (репрессирован) за что или по каким статьям УК, предъявленное обвинение (инкриминируемые действия), последующие изменения (состоявшегося решения по делу и мера наказания).

Арестован ГПУ по обвинению в антисоветской деятельности по ст. 57 УК РСФСР от 23 сентября 1922 г. Постановлением Коллегии ГПУ от 4 октября 1922 г. выслан из пределов РСФСР за границу.

Степун признан виновным в направленности своей общественной и преподавательской деятельности. Но никаких доказательств его вины в совершении преступления, предусмотренного ст. 57 УК РСФСР (в редакции 1922 г.), в деле нет. Помимо допроса Степуна о его политических взглядах, других следственных действий не проводилось. Сведений о совершении Степуном уголовно-наказуемых деяний, в том числе контрреволюционного характера, в материалах дела не имеется.

Таким образом, Степун Ф.А. необоснованно репрессирован по политическим мотивам.

На Степуна Федора Августовича

распространяется действие ст.ст. 3 и 5 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. Данные о реабилитированном и его родственниках сведений нет. Справка о реабилитации в связи с отсутствием заявлений справка о реабилитации не составлялась.

Ст[арший] прокурор отдела Ю.И.Седов

ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 20–20об. Подлинник. Машинопись. Автограф.

 

№ 15. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Н.О.ЛОССКОГО ОТ 18 августа 1922 г.

Отдел[ение] 1 спец[иальное]

Гор. Петроград «18» августа 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Петроградское Губернской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контр-революцией, саботажем и спекуляцией

Пом[ощником] упол[номоченного] Озолиной

по делу за № [–]

Я, нижеподписавшийся, допрошен – в качестве обвт[яемого] показываю

1. Фамилия Лосский

2. Имя, отчество Николай Онуфриевич

3. Возраст 51

4. Происхождение б[ывший] дворянин Витебской губ[ернии] Двинского уезда, местечко Креславка

5. Местожительства Кабинетская ул., д. 20 кв. 21

6. Род занятий (последнее место службы и должность) Профессор философии

1. Семейное положение женат, 3 детей

8. Имущественное положение нет

9. Партийность Членом партии Народной свободы с 1905 года по 1917 год, в данное время безпартийный

10. Политические убеждения сочувствую уничтожению экономического рабства

11. Образование: общее высшее

специальное профессор

12. Чем занимался и где служил:

а) до войны 1914 г. профессор Петр[оградского] университета

б) до февральской революции тоже

в) до октябрьской революции 17г. тоже

г) с октябрьской революции 17 г. до ареста профессор философии Петр[оградского] университета, в настоящее – Действ[ительный] член Научно-исследоват[ельского] института при Петр[оградском] университете

13. Сведения о прежней судимости не судился и под следствием не был

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА*

С 1905 г. по 1917 я состоял членом Партии народной свободы (н.-д.). После октябрьского переворота, не зная, какой политики придерживается н.-д., я не считаю себя принадлежащим ни к какой партии. Мои взгляды на политический строй (защита представительного образа правления, особенно в форме республиканского строя) выражены в статье «О народовластии» («Вопросы жизни», 1904, кажется, в декабре и в статье «О единстве церкви», написанной мною этим летом). Мои взгляды на социально-экономический строй (сочувствие уничтожению нетрудовых доходов, экономической эксплуатации и т.п.) выражены мною до октябрьского переворота в статье «О социализме», напечатанной в 1917 г. летом, в одном из номеров «Вестника партии народной свободы». В данное время придерживаюсь убеждений, изложенных в указанных статьях.

Власть РСФСР я считаю подлинною государственною русскою властью и, предпочитая государственный порядок анархии, считаю долгом быть лояльным гражданином, исполняющим все декреты Советской власти. Некоторые стороны Советской политики, однако, вызывают во мне не сочувствие, напр[имер], нечто вроде привилегий одной группы общества перед другими (прием в Высшие уч[ебные] завед[ения] в первую очередь лиц из класса рабочих и крестьян и т.п.). Полагая, что интеллигентные люди обязаны работать каждый на своем месте по совести (ученый, врач и т.п.); саботаж я решительно осуждаю. Думаю, что интеллигентные люди должны были бы, подобно рабочим, устраивать профессиональные съезды для защиты своих интересов и интересов своей профессии. Отсутствие такой борьбы ставит среднего интеллигента (как рядового учителя) даже и в Западной Европе, в положение худшее, чем положение рабочих.

В движении сменовеховцев я сочувствую их проповедям лояльного отношения к Советской власти, но вследствие богоборческих тенденций власти, проявляемых ею по крайней мере в последнее время, я публично, в статьях, не мог бы высказывать этих своих взглядов.

К савинковцам отношусь отрицательно.

Партия соц[иалистов]-революционеров мне всегда казалась несерьезной в смысле отсутствия в ней продуманной идеологии. Во время процессов с[оциалистов]-рев[олюционеров] я не сочувствовал организации демонстраций, мешающих спокойному судебному расследованию дела, но если доказано, что партия совершила поджоги фабрик (что меня всегда особенно возмущало), что она организовала политические покушения и убийства, то я полагаю, что Советская власть имеет право относиться к членам ее, совершившим перечисленные деяния, как к государственным преступникам.

Университетские реформы не производили на меня впечатления чего-либо разрушительного для духовной культуры, хотя я не могу не отметить, что самый утонченный продукт культуры – кафедра классической филологии – в силу ряда неблагоприятных обстоятельств тяжело пострадала (отъезд Ростовцева, Зелинского, Церетели, Лукьянова и т.п.). Мне трудно оценить результаты реформы 1921 г., так как с сентября по апрель я тяжело был болен желчнокаменною болезнью и почти не выходил за пределы Кабинетской улицы.

Всякую группу эмигрантов я считаю утратившею связь с родною почвой, неспособную понимать развитие, совершающееся на родине и, обреченною на совершение лишь политических ошибок.

Н.Лосский

* Показание снимается в первом листе.

 

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-91731. Л. 9–11об. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 16. Постановление 1-го Спец[иального] Отд[еления] СОЧ ПГО ГПУ* в отношении Н.О.Лосского от 18 августа 1922 г.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Я Пом[ощник] Уполномоченного Спец[иального] Отд[еления] СОЧ ПГО ГПУ, рассмотрев дело на Лосского Н.О. ПОСТАНОВИЛ:

Привлечь его в качестве обвиняемого и предъявить ему обвинение в том, что он с момента октябрьского переворота и по настоящее время не только не смирился с существующей в России Рабоче-Крестьянской Властью, но ни на один момент не прекращал своей анти-советской деятельности, причем в момент внешних затруднений для РСФСР свою контр-революционную деятельность усиливая, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 57-й Уголовного Кодекса РСФСР. Как меру пресечения уклонения суда и следствия гр-на Лосского Н.О. избрать содержание под стражей.

Пом[ощник] Уполномоченного 1-го Специального] Отделения] Озолина

Уполномоченный 1-го Спец[иального] Отд[еления] Козловский

Согласен: Нач[альник] 1-го Спец[иального] Отд[еления] (подпись)

Утверждаю Нач[альник] СОЧ ПГО ГПУ (подпись)

Настоящее постановление мне объявлено Н.Лосский

«18» августа 1922 г.

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-91731. Л. 12. Подлинник. Машинопись. Автограф.

* Секретно-оперативная часть Петроградского Губернского Отдела ГПУ.

 

№ 17. Письмо руководства КУБУ⁹⁰ в Петроградский Отдел ГПУ в отношении Н.О.Лосского от 23 августа 1922 г.

Р.С.Ф.С.Р. Н.К.П. Петроградская Комиссия по Улучшению Быта Ученых «21» августа 1922 г. №2582

В Петроградский Отдел Государственного Политического Управления Действительный Член Исследовательского Института при П[етро]гр[адском] Университете Н.О.Лосский, арестован. Петроградская Комиссия по Улучшению Быта Ученых просит сделать распоряжение о срочном запросе проф[ессора] Лосского и, в случае установления его невиновности, освободить из-под ареста. Заместитель Председателя профессор (подпись) Управляющий Общим Отделом (подпись) Управляющий Общей Канцелярией (подпись)

 

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-91731. Л. 13. Подлинник. Машинопись. Автограф.

 

№ 18. Расписка Н.О.Лосского о получении в ПГО ГПУ документов на выезд из России от 23 октября 1922 г.

 

РАСПИСКА

Дана настоящая ПГО ГПУ в том, что мною, Лосским Н.О., получены следующие документы: заграничный паспорт за № 11598, 3 немецких анкеты; на жену – Людмилу Владимировну – заграничный паспорт за № 11601 и 3 немецкие анкеты и удостоверение ПП ГПУ в ПВО за № 1512; на сына Бориса – заграничный паспорт за № 11599, 3 немецких анкеты и удостоверение ПП ГПУ в ПВО за № 1511; на сына Владимира – заграничный паспорт за № 11600, удостоверение за № 1510 и 3 немец[кие] анкеты.

Получил: Н.Лосский

23/Х–[19]22 г.

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-91731. Л. 21. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 19. Подписка Н.О.Лосского, данная ПГО ГПУ о выезде из России от 23 октября 1922 г.

ПОДПИСКА

Я, нижеподписавшийся Лосский Н.О., даю настоящую ПГО ГПУ в том, что со дня получения настоящей, обязуюсь вместе со своей семьей выехать за границу

Подпись: Н.Лосский

23/Х–[19]22 г.

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-91731. Л. 22. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 20. Заключение 1-го Спец[иального] Отд[еления] СОЧ ПГО ГПУ в отношении Н.О.Лосского от 10 ноября 1922 г.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1922 г. «10» ноября Я, Уполномоченный 1-го Спецотделения СОЧ ПГО ГПУ КОЗЛОВСКИЙ, рассмотрев дело на гр-на ЛОССКОГО Николая Онуфриевича, нашел следующее:

С момента октябрьского переворота и до настоящего времени он не только не примирился с существующей в России в течение 5 лет Раб[оче]-Кр[естьянской] властью, но ни на один момент не прекращал своей антисоветской деятельности, при чем в моменты внешних затруднений для РСФСР, он свою контр-революционную деятельность усиливал.

Все это подтверждается имеющимися в деле агентурными материалами, а посему, на основании п. 2 лит[ера] Е пол[ожения] о ГПУ от 6/II–с.г.

ПОЛАГАЮ: в целях пресечения разрушительной антисоветской деятельности гр[ажданин]а ЛОССКОГО Николая Онуфриевича, выслать из пределов РСФСР заграницу, дело же следствием прекратить и сдать в архив.

СПРАВКА: ЛОССКИЙ Николай Онуфриевич освобожден из-под стражи 21/Х–22 под подписку о невыезде, каковую снять с него «10» ноября с/г ввиду отъезда заграницу 151Х1–22

Уполномоченный 1-го Спецотделения СОЧ ПГО ГПУ Козловский

Согласен: Н-к 1-го Отделения СОЧ ПГО (подпись)

Утверждаю: Нач[альник] СОЧ ПГО ГПУ (подпись)

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-91731. Л. 25. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 21. Протокол допроса Л.П.Карсавина от 18 августа 1922 г.

Одел[ение] 1 спец[иальное]

Гор. Петроград «18» августа 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Петроградской Губернской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контр-революпией, саботажем и спекуляцией

Пом[ощником] уполн[омоченного] Озолиной

по делу за № [–]

Я, нижеподписавшийся, допрошен – в качестве обвин[яемого] показываю

1. Фамилия Карсавин

2. Имя, отчество Лев Платонович

3. Возраст 39

4. Происхождение гр[ажданин] гор[ода] Петрограда, сын актера

5. Местожительства Университетская наб[ережная], д. 11, кв. 2

6. Род занятий (последнее место службы и должность) Профессор Петр[оградского] университета

1. Семейное положение женат, трое детей.

8. Имущественное положение нет

9. Партийность безпартийный

10. Политические убеждения Лояльное отношение к Сов[етской] власти

11. Образование: общее высшее

специальное профессор по средневековой истории

12. Чем занимался и где служил:

а) до войны 1914 г. профессор в Петербургском университете

б) до февральской революции тоже

в) до октябрьской революции 17 г. тоже

г) с октябрьской революции 17 г. до ареста профессор истории Петр[оградского] университета

13. Сведения о прежней судимости не судился и под следствием не был

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА*

Ни в каких партиях не состоял и не состою. Вполне лояльно отношусь к Советской власти, признавая ее единственно возможною и нужную для настоящего и будущего России, совершенно отрицательно – ко всяким нападкам подорвать ее изнутри и извне. Считаю своею гражданской обязанностью полное и честное сотрудничество с нею, но не разделят ее программы как коммунистической. Нахожу необходимым, как и высказывался неоднократно, открыто о разногласиях своих с нею заявлял, в ч[асти] честно работать в отводимых ею мне и признанных моими убеждениями пределах.

Структуру власти, как власти советов, признаю в принципе правильной, в частностях – несовершенной, но, несомненно, подлежащей нормальной эволюции изнутри ею самой.

Пролетарскую и рабоче-крестьянскую власть понимаю как власть, выражающую волю народа (огромного большинства населения) и потому, несмотря на все возможные ее ошибки, лучше эту, верно выражающую, чем дореволюционная власть.

Задачею интеллигенции считаю активную и честную работу с Советской властью в пределах ее, интеллигенции, убеждений.

В том, в чем интеллигенция расходится с идеологией власти, она должна воздерживаться от всякого рода контрреволюционной деятельности, но, открыто о своих убеждениях заявлять, «сговариваться».

К методам борьбы с Советской властью в форме забастовок отношусь отрицательно.

В сменовеховцах различаю три группы:

1) безусловно примкнувших к всей программе власти – они рано или поздно должны слиться с коммунистической партией,

2) намеревающихся взять коммунистическую власть силой, какового (слово неразборчиво) не одобряю,

3) признавших власть в надежде ее перерождения; этих считаю ошибающихся в том, что не высказывают своей точки зрения с полной ясностью. К савинковцам отношусь совершенно отрицательно. К эсерам отношусь отрицательно. Осуждение эсеров рассматриваю как естественное следствие их поведения и позиции политической борьбы с Советской властью.

В реформе Высшей Школы критикую основные ее принципы в области административного управления ун[иверсите]тами, вопрос о частностях – вопрос технический. В этом смысле не раз высказывался публично. Вопрос о программах – вопрос технический, не признаю серьезным, что власть ставит определенные задания государственной школе.

Эмиграция. – Будущее России не в эмиграции. Часть эмиграции, по моему убеждению, вернется и сольется с Россией (как сменовеховцы), часть расселится на Западе и станет западной, часть некоторое время будет продолжать все более слабеющую борьбу с Советской Россией.

Изъятие церковных ценностей считаю правом власти, никакое сопротивление которой в данном случае невозможно и недолжно.

Если ценности идут на помощь голодающим необходимо, кроме пассивной сдачи ценностей, еще активно содействовать той же цели.

О процессе церковников определенного мнения не имею за отсутствием точных данных.

Л.Карсавин

* Показание снимается в первом листе.

УФСБ России но Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 6–8. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 22. Письмо руководству КУБУ в Петроградский Отдел ГПУ в отношении Л.П.Карсавина от 21 августа 1922 г.

 

Р.С.Ф.С.Р. Н.К.П. Петроградская Комиссия по Улучшению Быта Ученых «21» августа 1922 г. № 2526

В Петроградский Отдел Государственного Поли тического Управления Профессор Петроградского Университета Л.П. Карсавин, проживающий на Вас[ильевском] Остр[ове] Университетская набережная], 11, арестован. Петроградская Комиссия по улучшению быта ученых просит сделать распоряжение о срочном допросе проф[фессора] Карсавина и, в случае установления его невиновности, освободить из-под ареста. Заместитель Председателя профессор (подпись) Управляющий Общей Канцелярией (подпись)

 

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 12. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 23. Подписка Л.П.Карсавина о выезде за границу от 18 августа 1922 г.

 

ПОДПИСКА

Даю обязательство ради удобства общественной работы Советской власти уехать на определенный ею мне срок за границу с семьей и выехать в положенный мне срок. Желательно не менее 1,5–2-х недель.

18.VIII.1922

Л.Карсавин

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 9. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 24. Постановление 1-го Спец[иального] Отд[еления] СОЧ ПГО ГПУ в отношении Л.П.Карсавина от 18 августа 1922 г.

 

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Я Пом[ощник] Уполномоченного Спец[иального] Отд[еления] СОЧ ПГО ГПУ, рассмотрев дело на Карсавина Льва Платон[овича] ПОСТАНОВИЛ:

Привлечь его в качестве обвиняемого и предъявить ему обвинение в том, что он с момента октябрьского переворота и по настоящее время не только не смирился с существующей в России Рабоче-Крестьянской Властью, но ни на один момент не прекращал своей анти-советской деятельности, причем в момент внешних затруднений для РСФСР свою контр-революционную деятельность усиливая, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 57-й Уголовного Кодекса РСФСР. Как меру пресечения уклонения суда и следствия гр-на Карсавина Льва Пл[атоновича] избрать содержание под стражей.

Пом[ощник] Уполномоченного 1-го Спец[иального] Отделения] Озолина Уполномоченный 1-го Спец[иального] Отд[еления] Козловский Согласен: Нач[льник] 1-го Спец[иального] Отд[еления] (подпись) Утверждаю Нач[альник] СОЧ ПГО ГПУ (подпись)

Настоящее постановление мне объявлено Л.Карсавин*

«18» августа 1922г.

* На обороте документа помета: «Настоящее обвинение считаю основанным на недоразумении и противоречащим всей моей общественной деятельности. Л.Карсавин».

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 10. Подлинник. Машинопись. Автограф.

 

№ 25. Подписка Л.П.Карсавина, данная ПГО ГПУ, о выезде из России в 2-х недельный срок от 25 октября 1922 г.

 

ПОДПИСКА

Я, нижеподписавшийся Карсавиным, Л.П., даю настоящую ПГО ГПУ в том, что со дня получения настоящей, обязуюсь в 2-х недельный срок выехать за пределы РСФСР за границу вместе с женой и детьми меня сопровождающими

Подпись: Л.Карсавин

25/Х–[19]22 г.

УФСБ России но Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 16. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 26. Расписка Л.П.Карсавина о получении в ПГО ГПУ документов на выезд из России от 25 октября 1922 г.

 

РАСПИСКА

Дана настоящая мной, Карсавиным Л., ПГО ГПУ в том, что мною получены следующие документы: заграничный паспорт за № 11614, 3 немецких анкеты; на имя жены – заграничный паспорт за № 11613, удостоверение за № 1509 и 6 немецких анкет.

Получил: Л.Карсавин

25/Х–[19]22 г.

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 18. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 27. Заключение 1-го Спец[иального] Отд[еления] СОЧ ПГО ГПУ в отношении Л.П.Карсавина от 10 ноября 1922 г.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По следственному делу № 1613 гр. Карсавина Льва Платоновича

1922 г. «10» ноября Я, Уполномоченный 1-го Спецотделения СОЧ ПГО ГПУ КОЗЛОВСКИЙ, рассмотрев дело на гр-на КАРСАВИНА ЛЬВА ПЛАТОНОВИЧА, нашел следующее:

С момента октябрьского переворота и до настоящего времени он не только не примирился с существующей в России Раб[оче]-Кр[естьянской] властью в течение 5 лет, но ни на один момент не прекращал своей контр-революционной деятельности, при чем в моменты внешних затруднений для РСФСР, он свою контр-революционную деятельность усиливал.

Все это подтверждается имеющимися в деле агентурными материалами, а посему, на основании п. 2 лит[ера] Е Пол[ожения] о ГПУ от 6/II–с.г.

ПОЛАГАЮ: в целях пресечения разрушительной антисоветской деятельности гр[ажданин]а КАРСАВИНА Льва Платоновича, выслать из пределов РСФСР заграницу, дело же следствием прекратить и сдать в архив.

СПРАВКА: КАРСАВИН Лев Платонович освобожден из-под стражи 19/Х–22 ввиду отъезда его заграницу «15» ноября с.г.

Уполномоченный 1-го Спецотделения СОЧ ПГО ГПУ Козловский

Согласен: Н-к 2-го Отделения СОЧ ПГО (подпись)

Утверждаю: Нач[альник] СОЧ ПГО ГПУ (подпись)

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88282. Л. 23. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 28. Протокола допроса И.И.Лапшина от 17 августа 1922 г.

Отдел –

Гор. Петроград «17» августа 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Петроградской Губернской Чрезвычайной Комиссии но борьбе с контр-революцией, саботажем и спекуляцией Уполн[омоченного] 1 от[деления] Величко

по делу за № 1599

Я, нижеподписав – допрошен – в качестве обвин[яемого] показываю

1. Фамилия Лапшин

2. Имя, отчество Иван Иванович

3. Возраст 51 год

4. Происхождение из крестьян Астраханской губ[ернии] и уезда

5. Местожительства Кирочная ул., д. № 7, кв. 20

6. Род занятий (последнее место службы и должность) Профессор философ[и] Петроградского университета

7. Семейное положение холост

8. Имущественное положение нет

9. Партийность безпартийный

10. Политические убеждения вне всякой политики

11. Образование: общее окончил Петроград[ский] университет

специальное философ и психолог

12. Чем занимался и где служил:

а) до войны 1914 г. С 1897 года по настоящий момент непрерывно преподаю в Университете

б) до февральской революции –“–

в) до октябрьской революции 17 г. –“–

г) с октябрьской революции 17 г. до ареста –“–

13. Сведения о прежней судимости не судился

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА*

1) На структуру Советской власти и на систему пролетарского государства я свой взгляд поясняю так. Я не коммунист, но всегда горячо сочувствовал широкому развитию демократического госуд[арственного] строя, в специальных же вопросах о экономическом и политическом положении страны я считаю себя не компетентным, т.к. не имею социально-политического образования и живу в круге интересов, далеких от политической жизни.

2) На задачи интеллигенции отвечаю следующее. Живое и тесное общение с народными массами и широкое распространение в них человеч[еской] культуры.

3) На метод борьбы с Соввластью забастовками ученых людей. Считаю необходимой непрерывную работу ученых на ниве народного просвещения.

4) По отношению к сменовеховцам, савинковцам и процессу прав[ых]-с[оциал]-р[еволюционеров]. По этим вопросам не могу ничего сказать, вследствие полной неосведомленности. Из-за катаракты обоих глаз берегу глаза и газет почти не читаю. При моем уважении к некоторым писателям-эсерам я совершенно не разделяю практически идеологии этой партии.

5) На политику в области высшей школы и ея реформы. Питаю надежду, что Соввласть нащупывает правильные пути к организации высшей школы, достигнет успешных результатов.

6) По отношению эмиграции. Эмигрировать за границу, порвав связь с родиной и с моей деятельностью здесь, я б лично не чувствовал ни малейшего желания, образ же русских эмигрантов, наход[ящихся] за гран[ицей], мне совершенно не известен, т.к. никаких сведений о взглядах эмигрантов не имею, не читая русскую эмигрантскую литературу и, не находясь с таковыми в переписке. Кроме того, добавлю, что я никакого общения с контр-революционными элементами не имею, в каких-либо к[онтр]-р[еволюционных] выступлениях не участвовал и к Советской власти всегда держал себя лояльно.

Проф. И.Лапшин

* Показание снимается в первом листе.

 

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88256. Л. 6–7 об. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 29. Протокол допроса А.С.Ланде-Изгоева от 17 августа 1922 г.

Отдел С[екретное]/о[тделение]

Гор. Петроград «17» августа 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Петроградской Губернской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контр-революцией, саботажем и спекуляцией Уполномоченного] 1 от[деления] Величко

по делу за № 1609

Я, нижеподписавшийся, допрошен – в качестве обвин[яемого] показываю

1. Фамилия Ланде-Изгоев

2. Имя, отчество Александр Соломонович

3. Возраст 52

4. Происхождение сын нотариуса Пермской губ[ернии]

5. Местожительство Дегтярная ул., д. №38/20, кв. 3

6. Род занятий (последнее место службы и должность) писатель

7. Семейное положение женат, одна дочь 22 л.

8. Имущественное положение нет

9. Партийность с 1905 по январь 1918 г. в партии кадетов, с [19] 18 г. – безпартийный

10. Политические убеждения К существующей государственной] власти отношусь лояльно, никакой агитации против нее не вел, не веду и вести не намерен

11. Образование: общее высшее

специальное профессор по средневековой истории

12. Чем занимался и где служил:

а) до войны 1914 г. писатель, занимался литературой, нигде не служил

б) до февральской революции тоже

в) до октябрьской революции 17 г. тоже

г) после октябрьской революции 17 г. до ареста Служил научным сотрудником Рос[сийской] Публичной Библиотеки университета

13. Сведения о прежней судимости В 1904 году был арестован по обвинению в произнесении антиправит[ельственной] речи. В ноябре 1918 г. был арестован ПЧК, обвинение не предъявлялось, выслан в Вологду, но в январе 1919 освобожден и возвращен в Петроград. В августе 1919 был снова арестован ПЧК, без предъявления отправлен в Москву, где содержался в концлагере, а 18 марта постановлением ВЧК освобожден и возвращен в Петроград.

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА*

1) Считаю, что Советская власть есть законное правительство, рожденное революцией, исполняющее в настоящее время задачу сохранения России. Признаю, что в известные моменты гос[ударственная] власть для спасения народа может устанавливать диктатуру, пролетарская – пролетарскую диктатуру. Когда, во время этой диктатуры власть находит нужным упразднить всякую иную печать, кроме признанной ею необходимой этому правительству. Считаю необходимым этому правительству подчиниться и литературную деятельность приостановить. Когда же власть признает возможным разрешить литературную деятельность, считаю долгом высказать свои взгляды по совести, не подыгрываясь под господствующие мнения, сообразуясь со степенью свободы, предоставленной законом.

2) Задача интеллигенции – передача народу тех знаний, которыми она обладает.

3) Забастовку профессоров и студентов методом борьбы никогда не признавал и не признаю.

4) На сменовеховцев смотрю как на незначительную и не влиятельную, не имеющую ни идеологии, ни народных масс группу, едва ли могущую играть роль в стране. Но они интересны как симптом признания частью эмигрантской интеллигенции своего банкротства в деле преобразования России. Савинковцев не знаю, к погромам Балаховича, если не считать его савинковцем, отношусь, конечно, с резким осуждением. За процессом с.-р. и к террору относился отрицательно.

5) С реформой высшей школы как с вопросом, лежавшим вне пределов моего ведения и моих занятий как служебных, так и частных, совершенно не знаком и никакого суждения о ней высказать не могу.

6) Думаю, что часть русской эмиграции рассосется и обживется среди иностранцев, и сделается иностранной для России. Другая вернется в Россию, третья останется за границей и будет вести враждебную кампанию против существующего в России правительства, а, следовательно, во многих случаях и против самой России.

Александр Ланде-Изгоев

* Показанис снимается в первом листе.

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88277. Л. 6–7 об. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 30. Заявление А.С.Ланде-Изгоева следователю ПГПУ Козловскому из Петроградского ДПЗ (не ранее 19 октября 1922 г.)

 

Следователю ПГПУ гр. Козловскому

[от] заключенного в ДПЗ

отд[еления] 5 кам[еры] 151

Александра Ланде-Изгоева

В виду возможных затруднений, связанных с отправкой меня и жены моей Агафьи Николаевны Ланде в г. Гапсаль в Эстонии заявляю от имени своего и жены о нашем согласии ехать в Германию в Берлин и, прошу в случае необходимости возбудить от имени моего и жены моей имени соответствующее ходатайство о виде на Берлин.

Александр Ланде-Изгоев

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88277. Л. 18. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 31. Протокол допроса М.А.Осоргина (не ранее 22 августа 1922 г.).

ОТДЕЛ СЕКРЕТНЫЙ        Гор. Москва     “     “      192   г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Государственном Политическом Управлении

по делу за № [15652]

Я, нижеподписав   допрошен   в качестве    показываю

1. Фамилия Осоргин

2. Имя, отчество Михаил Андреевич

3. Возраст 44 года

4. Происхождение б[ывший] дворянин Уфимской губ г. Уфы

5. Местожительства Б. Чернышевский, 11, кв. 2

6. Род занятий (последнее место службы и должность) Писатель

7. Семейное положение Женат

8. Имущественное положение Живу литературным трудом. Ничего не имею.

9. Партийность безпартийный (так в тексте)

10. Политические убеждения аполитичен

11. Образование: общее окончил Моск[овский] Университет

специальное юрист

12. Чем занимался и где служил: не служил.

а) до войны 1914 г. Занимался исключительно литературой. С 1905 по 1916 г. жил заграницей (помогал эмигрантам)

б) до февральской революции 17 года литературным трудом в Москве*

в) до октябрьской революции 17 г.

г) с октябрьской революции 17 г. до ареста

13. Сведения о прежней судимости В 1905 году привлекался по делу о моск[овском] возстании (так в тексте).

Мих. Осоргин

* Отмечено Осоргиным фигурной скобкой для пп. б, в и г. протокола.

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА*

Вопрос: Скажите Ваши взгляды на структуру Соввласти и на систему пролетарского государства?

Ответ: Вообще, я сторонник федеративной республики; как человек чуждый политике и занимающийся уже более 25 лет исключительно литературой, затрудняюсь детально обсудить такой сложный и большой вопрос как структура власти в пролетарском государстве. Лично был всегда лояльным в отношении власти Советов и считаю ее прочной и укрепившейся.

Вопрос: Ваши взгляды, на задачи интеллигенции, так называемой «общественности»?

Ответ: Считаю, что интеллигенция может и должна работать во имя культуры народа каждый на своем поприще. Знаю, что она не всегда это осуществляет.

Вопрос: Ваши взгляды на политические партии вообще и к РКП в частности.

Ответ: Как писатель, решаю вопрос о партиях и партийности для себя отрицательно и потому очень мало интересуюсь программами и тактикой партий и совершенно не берусь судить о правоте и преимуществах партийных программ. Считал бы вообще лучшей ту партию, при которой лучше жить народу.

Вопрос: Ваше отношение к Сменовеховцам, Савинковцам и к процессу ПСР?

Ответ: Думаю, что «сменовеховцы», поскольку о них читал, не вполне искренни и садятся между двумя стульями. О «Савинковцах» не слыхал, а процессом эсеров совершенно не интересуюсь; читал некоторые отчеты в газетах, но, живя по болезни в деревне, редко имел газеты и, следить за ходом процесса не пришлось.

Вопрос: Ваши взгляды на политику соввласти в области высшей школы и отношение к редакциям?

Ответ: Совершенно с этим вопросом не знаком.

Вопрос: Ваши отношения и перспективы к русской эмиграции? (Так в тексте).

Ответ: Отрицательное отношение. Считаю, что большая часть эмигрантов, потеряв связь с родиной, крайне деморализовалась и, о России имеет самые превратные понятия.

Подпись

Мих. Осоргин

По поводу предъявленного мне обвинения заявляю, что не только не признаю себя виновным, но совершенно не понимаю, чем вызвано данное обвинение и почему могло обо мне, литераторе, давно политической деятельностью не занимающемся, составиться такое мнение. Антисоветской деятельностью я не занимаюсь и не могу заниматься, занимаюсь же исключительно художественной литературой, чуждой политической окраски.

По поводу меры пресечения от уклонения от следствия и суда должен сказать, что я, едва узнав о вызове меня, немедленно сам явился к следователям, несмотря на свое крайне болезненное состояние (туберкулез позвоночника). Содержание под стражей могло бы меня убить. В подтверждение этого прилагаю находящееся при мне свидетельство лечебницы, где мне предписано наложить гипсовый корсет.

В виду этого, решительно отвергая обвинение, прошу не применять в отношении меня мер пресечения. По первому вызову явлюсь сам.

[Не ранее 22 августа 1922 г.]

Мих. Осоргин

* Показание снимается в первом листе.

ЦА ФСБ РФ. Д. № 41982. Л. 5–6 об., 8. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 32. Протокол допроса И.И.Куколевского⁹¹ от 22 августа 1922 г.

ОТДЕЛ СЕКРЕТНЫЙ

Гор. Москва «22» августа 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Государственном Политическом Управлении

по делу за № 75627

Я, нижеподписав   допрошен    в качестве обвиняемого показываю

1. Фамилия Куколевский

2. Имя, отчество Иван Иванович

3. Возраст 44 года

4. Происхождение из крестьян Тверской губ.

5. Местожительство Москва. Немецкая и угол Бригадирского д. 34/11 кв. 4

6. Род занятий (последнее место службы и должность) профессор высшего технического училища

7. Семейное положение семейный, семья состоит из жены и 2 детей 16 и 6 лет

8. Имущественное положение живу на трудовые средства

9. Партийность безпартийный

10. Политические убеждения не сочувствую ни одной политической партии по своей аполитичности

11. Образование: общее высшее

специальное инженер-механик

12. Чем занимался и где служил: с 7902 года по cиe время состою преподавателем и теперь профессором В.Т.У. (фраза написана поперек листа напротив пунктов а-г протокола)

а) до войны 1914г.

б) до февральской революции 17 года

в) до октябрьской революции 17 г.

г) с октябрьской революции 17 г. до ареста

13. Сведения о прежней судимости не состоял под судом

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА*

Вопрос: Взгляд на структуру Соввласти и на систему пролетарского государства?

Ответ: Советский строй признаю и сочувствую демократизации учреждений. Вопрос: Взгляд на задачи интеллигенции, и т[ак] наз[ываемой] «общественности»?

Ответ: Участие в восстановлении хозяйственной жизни страны.

Вопрос: Отношение к таким методам борьбы с Соввластью как забастовка профессуры?

Ответ: Забастовку в учебном заведении как средство борьбы отрицаю, но считаю ее крайним средством для привлечения внимания правительства в тех крайних случаях, когда распоряжение отдельных агентов наносит вред общему делу образования.

Вопрос: Отношение к Сменовеховцам, Савинковцам и к процессу ПСР?

Ответ: На Сменовеховцев смотрю как на людей, имеющих тяготение к своей родине. Савинковцев не признаю и против их действий, на процесс правых эсеров смотрю как на борьбу двух партий.

Вопрос: Взгляд на политику соввласти в области высшей школы и отношение к реформе высшей школы?

Ответ: Одобряю структуру управления, но не могу согласиться с недоверием к преподавательской коллегии. Срок сокращения пребывания до 3,5 лет недостаточным, для подготовки считаю слишком коротким.

Вопрос: Взгляд на перспективы русской эмиграции за границей?

Ответ: Считаю эмиграцию явлением болезненным и вредным для страны, бедной культурными силами.

Подпись И.Куколевский

* Показание снимается в первом листе.

ЦА ФСБ РФ. Д. № 47874. Л. 8,11–12 об. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№33. Подписка П.А.Сорокина о выезде за границу от 13 сентября 1922 г.

 

ПОДПИСКА

Дана сия мною, гр[ажданином] Сорокиным Питирим Александровичем IV отд[елению] СОГПУ в том, что обязуюсь согласно постановления ГПУ в 10-дневный срок ликвидировать свои служебные и личные дела и выехать за свой счет заграницу. По истечении срока перед отъездом обязуюсь с полученными документами явиться в IV отд[еления] СОГПУ нач[альнику] отд[еления] тов[арищу] Зарайскому для сообщения времени отъезда.

Питирим Александрович Сорокин

13/9 [19]22 г.

ЦА ФСБ РФ. Д. № 47804. Л. 2. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 34. Заключение ГПУ по делу № 15962 в отношении П.А.Сорокина о выезде за границу от 20 сентября 1922 г.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По делу № 15962 о гр. Сорокине

Питирим Александровиче

Арестован 19/9 1922 года, находится на свободе

По наведенным справкам о прежней суди

мости в Уч[етно]-Р[озыскного] О[тдела] ГПУ

не проходит

1922 года Августа – дня. Я, сотрудник для поручений IV отделения СО ГПУ -Шешкен, рассмотрев дело за № 15962 нашел

что гр[ажданин] Сорокин Питирим Александрович

С момента Октябрьского переворота и до настоящего времени не только не примирился с существующей в России в течение 5 лет Рабоче-Крестьянской властью, но ни на один момент не прекращал своей анти-советской деятельности, при чем в моменты внешних для РСФСР затруднений, свою контр-революционную деятельность усиливал.

А посему, на основании п. 2 лит. Е Положения о ГПУ от 6/11 с.г.:

В целях пресечения дальнейшей антисоветской деятельности Сорокина полагаю выслать его из пределов РСФСР ЗАГРАНИЦУ БЕЗСРОЧНО.

Принимая во внимание заявление, поданное гр-ом Сорокиным в Коллегию ПГУ с просьбой разрешить ему выезд заграницу за свой счет, для устройства личных и служебных дел дать 7 дней, с обязательством явки в ГПУ по истечении указанного срока и после явки немедленно выехать за границу.

Пом[ощник] Нач[альника] IV Отделения Шешкен

20/9–22

СОГЛАСЕН Зарайский

Андреева 21/9–22

Утверждаю Ягода 23/9–22

ЦА ФСБ РФ. Д. № 47804. Л. 4. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 35. Протокол допроса Н.К.Муравьева от 25 августа 1922 г.

ОТДЕЛ СЕКРЕТНЫЙ

Гор. Москва «25» августа 1922 г.

ПРОТОКОЛ №–

допроса, произведенного в Государственном Политическом Управлении

по делу за № –

Я, нижеподписавшийся допрошенный в качестве обвиняемого показываю

1. Фамилия Муравьев

2. Имя, отчество Николай Константинович

3. Возраст 51

4. Происхождение из потомственных дворян Тверской губ.

5. Местожительства Москва, Обухов пер., 3

6. Род занятий (последнее место службы и должность) юрист

7. Семейное положение женат, имею 2 детей

8. Имущественное положение живу личным трудом с 18 лет

9. Партийность вне партий

10. Политические убеждения марксист

11. Образование: общее Университет

специальное высшее юридическое

12. Чем занимался и где служил:

а) до войны 1914 г. адвокатура в Москве

б) до февральской революции 17 года адвокатура в Москве

в) до октябрьской революции 17 г. адвокатура в Москве

г) с октябрьской революции 17 г. до ареста юристконсульт нескольких Наркоматов и кооперативных организаций в Москве

13. Сведения о прежней судимости не судился

 

ПОКАЗАНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ДЕЛА

В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. На поставленные Вами вопросы отвечаю: 1) По вопросу о взглядах моих на структуру советской власти и на систему пролетарского государства. Я должен оговориться: я никогда не занимался политикой, чем и объясняется моя нейтральность к политическим партиям. Я был вне политики и все пять лет существования советской власти. Я, следовательно, не специалист в области политических вопросов и на поставленный мне политический вопрос отвечу только как гражданин, интересующийся жизнью родной страны. По существу отвечаю. Я сторонник народовластия. Думаю, что во взглядах людей, считающих «структуру советской власти» и «систему пролетарского государства» какими-то совершенно особыми структурой и системой, суть много преувеличенного, вызванного условиями момента. Я вполне разделяю в этом отношении взгляд Бр...а в его предсмертной работе о демократиях современных, вышедшей в нынешнем году. Полагаю, что поскольку в существующей ныне системе проводится идея власти трудящихся, это – здоровое начало. Дальнейшее развитие этого начала – залог развитой страны. 2) По вопросу о взглядах моих на задачи интеллигенции и «так называемой общественности». Сперва об интеллигенции. Интеллигенция – большая культурная сила. В этом ея непосредственное значение и прямая задача интеллигенции в стране. Никакого самостоятельного значения, как общественная группа, интеллигенция иметь не может. Страна так обезкультурена внешними и внутренними событиями последних лет, что перед интеллигенцией в области насаждения культуры – огромная задача, которой интеллигенция и должна отдаться. Но для исполнения этой задачи интеллигенция должна быть свободна в этой культурной своей деятельности. Положение вечно заподозреванного* с точки зрения политической благонадежности не есть благоприятное условие для работы интеллигенции. Остатки русской интеллигенции или должны получить эту свободу деятельности в области культуры и гнет заподозреваний должен быть с нее снят. Или она, помимо ее воли, не даст всей той работы, которую она должна дать и, в этом случае, процесс обезкультуривания и одичания страны покатится дальше еще с большей стремительностью. К тому же надо добавить, что страна, ослабленная до крайности, находится под угрозами не только проникновения иностранного капитала, – это даже будет может и желательно, – но и подчинения себе русских производительных сил. В ослаблении интеллигентских сил – ослабление сопротивляемости страны. Мудрость власти – в создании условий, благоприятных для работы интеллигентных сил, что возможно лишь при условии признания и ограждения личного достоинства культурного интеллигентного слоя. В отношении общественности. Так называемая общественная жизнь необходима для страны. Без нее не может правильно функционировать власть. При условии, что можно при существующем культурном уровне (и еще долго!) общественность заменит государственность – несбыточная мечта. Насильственное проведение этой идеи только тормозит развитие самой государственности. 3) О взгляде моем на политические партии вообще и РКП в частности. Ни одна партия более не существует, кроме РКП. Этот вопрос превращается, таким образом, в вопрос об отношении к РКП. Но для меня этот вопрос еще более широк: это вопрос об относительном весе политического начала в современной общественной и государственной жизни. На политической арене одна партия РКП, к[отор]ая правит страной. С ней я не согласен во взглядах, равно как ни с одной из других политических партий. С такой точки зрения, эта позиция, – а на ней стоят теперь многие культурные русские люди, – надлежит оценить возможность и ценность, и значение иной, неполитической работы. Я придаю этой работе огромное значение для возрождения страны, мне кажется, эта работа имеет гораздо большее значение, чем работа политическая. Политической работой страны не спасти, в особенности, если она замыкается в узкие рамки какой-либо одной партии. 4) К сменовеховцам я отношусь плохо. Мне эта группа несимпатична по своему прошлому. Я думаю, что в ней много не политики, а политиканства, политического расчета и, слишком мало личного достоинства. Политическое вихляйство мне всегда было в высокой степени противно. В их идеях есть много здравых зерен. Но в совокупности взятые, эти идеи – не те здоровые течения, к[отор]ые нужны России. 5) К савинковцам я никак не отношусь. Мне настолько чужды приемы и террора, и политики, выродившейся в политиканство и, как мне кажется, морально неприемлемые приемы, что, допуская возможность какого-либо патриотического зерна, я просто не имею эту группу в пределах моих мыслей и чувств. 6) По д[елу] партии с.р. я, как известно, выступил в качестве защитника. Когда около этого процесса поднялась газетная шумиха, я подумал, что мне, как старому политическому защитнику непременно бы принять в деле участие. Когда газетная полемика превращалась в безудержную травлю подсудимых, еще не осужденных, я, совершенно чуждый идее с.-р. партии, решил, что мой долг старого судебного работника и достоинство русского суда требуют, чтобы я, именно вследствие поднятой травли против будущих подсудимых, принял приглашение, если родственники обвиняемых ко мне обратятся. Ко мне обратились. Я был допущен. На суде я отстаивал ныне действующие в России процессуальные нормы, и притом не в личном моем толковании, а в толковании самого Трибунала. К этому мнению моему, как специалиста весьма опытного и моим прошлым весьма подготовленному к толкованию действующих норм, мне кажется, следовало прислушаться. Это, тем более, что меня интересовали отстаивание не постановлений трех интернационалистов, а действующий Закон. Произошло обратное. Мой отвод, правильно по закону заявленный, не был рассмотрен по существу, я был грубо третирован как невежда. Мои намерения были заподозрены. Мне, к глубокому моему сожалению, не дали до конца исполнить моего долга: защитник, безнаказанно оскорбляемый, и для суда и для подсудимых – бесполезен, не нужен, излишен. Мое желание с к[оторы]м я вступил в процесс, показать, что в России есть не только талантливые обвинители, но и знающие и отстаивающие закон защитники – провалилось. Аттестация, выданная мне публично председателем, могла бы даже, пожалуй, меня дискредитировать, если бы не мой слишком большой [опыт] судебного работника. Все это определяет мою точку зрения на процесс. Я думаю, что с политическими задачами нельзя ни создавать процессов, ни расширять их рамки. Я думаю, что процесс следовало бы вести в узких рамках нарушений статей Уголовного Кодекса. Единственным основанием для процесса должны были бы быть не берлинское соглашение, но и не требования демонстрантов, а действующий Закон. Это было бы правильно и по существу и тактически. Суд должен быть судом и только судом, хотя бы, по некоторым делам, и имеющим большой общественный интерес и политическое для государства значение. В таком суде мои знания и опыт не могли бы не быть оценены. 7) Наконец, о моих взглядах на перспективы русской эмиграции заграницей. Я думаю и думал, что оторванная от родной почвы, русская эмиграция не может не вырождаться. Не эмиграция спасет Россию. Для того чтобы думать о спасении Родины, нужно составить себе правильный взгляд на положение. Составить его заграницей нельзя. Для этого нужно жить с Россией, знать факты как они есть, кипеть в русском котле и страдать страданиями родины. Но эмигрантов слишком много. Среди них есть много ценных специалистов и неспециалистов, а просто культурных людей, ценных хотя бы своей одной культурностью при нашей дикости. Наконец, просто их слишком много даже в количественном отношении. Поэтому, необходимо, возможно скорое возвращение большего числа из них. Для этого нужно создать соответствующие условия. Это не должны быть условия унижения, но доверия на почве культурного строительства.

Николай Констант[инович] Муравьев

При разрешении дела прошу выслушать меня лично.

Допрашивал Бахвалов

* Так в тексте.

25/VIII–22 ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47544. Л. 9–12об, 8. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

№ 36. Записка Ф.Э.Дзержинского о ходатайстве В.И.Невского⁹² об освобождении Д.Ф.Селиванова*

 

Петроград

Губкам Залуцкому

Невский ходатайствует за освобождение Селиванова. Мы против. Ваш отзыв.

Ф.Дзержинский

* Документ не датирован. Не ранее 10 сентября 1922 г.

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88255. Л. 30. Копия (Подлинник хранится в ЦА ФСБ РФ).

 

№ 37. Письмо Д.Ф.Селиванова в Президиум ГПУ от 10 октября 1922 г.

 

В Президиум ГПУ

ЗАЯВЛЕНИЕ

Я был арестован в ночь с 16-го на 17-ое августа и содержался под стражей 36 дней. 26 августа мне объявили, что я буду выслан за границу. Вероятно, теперь уже догнано, что я абсолютно невиновен. Я заполнил все анкеты, которые потребовали для получения заграничного паспорта, хотя, не сознавая за собою решительно никакой вины, я не хотел бы уезжать. Вся моя научная и педагогическая деятельность не выходила из области чистой математики и была у всех на виду. Мой одинокий и замкнутый образ жизни тоже не мог дать повода к каким-либо обвинениям. Виновен только в том, что почти ничего не знаю, что делается кругом меня в общественной и политической жизни. Но эта вина – в складе моего ума и в моих годах (67 лет) и, приняв во внимание пользу моего преподавания математики, можно простить мое политическое ничтожество. Поэтому, я прошу никуда меня не высылать.

Если же моя высылка все-таки должна состояться, то прошу дать мне средства на сборы в дорогу и на прожитие за границей. Прошу продолжить платить мне все, что я здесь получал бы, только в иностранной валюте. Если же этого нельзя, то прошу дать средства на время до приискания мною занятий за границей. С[о] своей стороны могу предоставить свои математические рукописи в распоряжение Комиссариата Народного Просвещения. Политикой как не занимался до сих пор, так и не буду заниматься, ни здесь, ни там.

В настоящее время я начал чтение лекций в Университете и в Эпино. Кроме того, приготовляю к печати две рукописи по Специальному курсу высшей алгебры и по Проективной геометрии. Мне и жене моей, преподавательнице математики в университетском Рабфаке, ужасно мешает работать высылка за границу. Неизвестно, надо ли мне хлопотать о разных разрешениях на провоз вещей, книг и рукописей. Эти хлопоты стоят дорого и отнимают много времени. Не знаю, надо ли продавать последнее, чтобы иметь деньги на эти хлопоты или этого не надо делать. Очень прошу в случае неизбежности высылки разрешить мне взять необходимые вещи и книги без особых формальностей. Очень боюсь, что мне вдруг велят через два–три дня сесть на пароход, а у меня ни денег, ни разрешений на вывоз белья и одежды. Не хотел бы приехать в Германию без необходимого и просить подаяния у немецких математиков. Петроград

10 октября 1922 г.

Профессор математики Дмитрий Федорович Селиванов

В.О., 14-ая линия, 31, кв. 44

УФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Д. № П-88255. Л. 26–26об. Подлинник. Рукопись Автограф.

 

№ 38. Письмо М.М.Панова Н.А.Бердяеву от 9 августа 1921 г.

Москва, Августа 9, 1921 года

Дорогой Николай Александрович!

Позвольте запросить Вас на следующую мысль: собрать при Академии, выброшенную властью профессуру, не материалистов, внутренне преобразовать ее до высшего учебного заведения (хотя бы с необязательными зачетами). Религиозно-философский факультет, исторический, факультет искусств, языков...*, специальный курс по точным наукам (если таковые окажутся). Финансирование из кооперативов плюс минимальная оплатность учащихся...

Сейчас, как Вам известно, лишь делегируемые могут попасть в университет, ergo** – громадная волна учащейся молодежи лишена знания... надо поддержать потухающую славу Московского просвещения..., надо заострить полюсы атеистического материализма и это может Вольный университет. Ваш почин (одно слово неразборчиво) особенно удачен и легок. Академия дала устойчивость. Хотя я понимаю, Борис Александрович (уж очень он плохо выглядит!), м.б. лучше и Академию оставить, жалко, если «слопают», но во всяком случае это очень своевременно, иначе разброд сил и материалистического засилья...

Николай Александрович! Хочется поставить вопрос с о. Флоренским, м.б. он не откажется на этот год своим участием в Академии, он нужен, говорю от имени наших членов, еще бы очень хотелось С.Н.Дурылина⁹³, П.П.Муратова⁹⁴, организации серии курсов по религиям разных эпох и народов (Египет, Индия, буддизм, магометанство, юдаизм. Средние века. Возрождение, Реформация), лютеранство с его ответвлениями. Всего Вам хорошего... отдыхайте и крепните.

Ваш М.Панов

Мой адрес: Ср. Овчинниковский, д. 1, кв. 5. Михаилу Михайловичу Панову. Тел. 3-51-35, с 3–4-х ежедневно.

* Так в тексте, далее – аналогично.

** Лат. – следовательно.

 

ЦА ФСБ РФ. Д. № Н-206. Т. 23. Л. 14–14а. Подлинник. Рукопись Автограф.

 

№ 39. Письмо Е.Вавиловой Н.А.Бердяеву от 8 января 1922 г.

 

«Мы перестали быть изолированным

Востоком. Мы неизбежно должны

войти в мировую нить»

Глубокоуважаемый

Николай Александрович,

Мое письмо к Вам требует оправдания, но всякое оправдание может быть признано недостаточным, и это-то сознание долго мешало мне писать Вам.

Но, в конце концов, есть силы, которые заставляют нас приступить даже к бесконечно трудному делу. А именно: мне необходимо поговорить с Вами о недавно вышедшей книге «Закат Европы».

В Вас Россия чтит оригинального и глубокого мыслителя. Их у нас так немного. Ваша книга «Судьба России»* была почти последней книгой, с которой Россия ушла в свои безмолвные испытания последних лет. На только что обозначившемся переломе нового времени Ваше имя вновь ведет Россию и вот здесь-то тягостное недоумение заставляет меня обратиться к Вам непосредственно. Почему «Закат Европы» и почему с Вашим именем. Конечно, когда Вы говорите о конце старой эпохи Возрождения, мы вправе предполагать начало новой эпохи Возрождения, ибо всегда во всем, что Вы говорите, веет дыханием жизни и творчества. Поэтому так странно сначала видеть Ваше имя в связи с тем, что овеяно дыханием смерти, ибо по выражению Ф.Степуна⁹⁵, от книги Шпенглера «остается настроение тяжести и мрака».

История Германии последних лет, несомненно, необычайно поучительна и интересна, но странно, почему все характерное для Германии можно называть «Закатом Европы»? В статье Букшпана⁹⁶ напр[имер]: перечислены пять немецких имен: Эрнст, Ратенау⁹⁷, Кайзерлинг», Рубинштейн и Шпенглер, и все они объединены как представители «философской публицистики Европы» и как «современные представители Европы». Это, во всяком случае, несколько удивительно. И когда Вы говорите о том, что если Европа не знает нас, то мы сами по себе любим и знаем Европу. Да знаем ли мы действительно? Хотим ли знать, если так решительно и смело готовы называть временный ущерб Германии – конечным закатом Европы? И мне хочется достучаться к Вам и спросить Вас, как философа, любящего правду, – зачем Вы так сказали? Я не хочу, чтобы Вы рассердились на меня, ибо я привыкла любить и ценить Вас и все то, что Вы говорите, пишете и думаете. И поэтому мне все это вдвойне странно и непонятно.

Если вы действительно любите Европу, как и Россию, Вы поймете мое беспокойство, ибо, когда о любимом человеке говорят, что он болен и умирает, – мы вправе беспокоиться и узнавать причину такого мнения, хотя бы в глубине души мы и были уверены, что любимый человек жив и возрождается. Простите мою смелость, но я глубоко уверена, что Европа – не только не близится к закату, но что в ней скрыты великие силы и возможности великого возрождения и перерождения. Если мое мнение для Вас не может быть особенно ценным, – я могу к счастью, напр[имер] сослаться на мнение Рабиндраната Тагора, выраженное в его последнем (1921) воззвании об интернациональном университете в Калькутте**. Следить за этим возрождением, хотя бы. издали и урывками – великое счастье для любящего. Зачем же Вы хороните до времени – любимое и бесконечно живое тело и дух Европы?

Даже глубокая, почти подземная, духовная работа немецкого народа, складывающего для себя совершенно заново новые основы жизни? – несомненно более здоровые и целостные, если судить по некоторым, дошедшим до нас книгам Wyneken'a⁹⁹, Zench'a (1920) и др. заслуживает большего внимания, чем ей уделено в Вашей книге.

Но почему же и дальше Вы считаете нужным скрывать от русского народа великую духовную работу Возрождения, совершаемую за пределами «ущербной» Германии?

Неужели на основании того, что по Шпенглеру, это конечно не культура, а «цивилизация» с притуплением сознания, с наивной верой в бесконечный прогресс и науку, – одним словом то, что Вы определили как «толстокожесть»?

Но разве работа духа может определяться таким образом? Разве можно ставить ему пределы?

То, что было, если можно так выразиться, «простительно» Шпенглеру в 1913 году, – то возможно ли для нас в 1922?

Тогда где же тут любовь? Тогда Вы не любите Европу, говоря, что любите. Откровенно говоря, не понимаю, почему это так, и боюсь, что не имею права спрашивать об этом и, если все-таки спрашиваю, то потому, что знаю и чувствую, что все это необычайно важно для нас в этот момент и не могу не спрашивать, и хочу ждать ответа.

С совершенным уважением

и преданностью Екатерина Вавилова

Сейчас я работаю над статьей «Европа и Россия». Она разделена на главы: Наша изоляция. Чем мы были для Европы. Знаем ли мы Европу? Идеалы островитян. Соединенные Штаты Европы. Идеалы грядущей Европы и Россия.

Конечно, мне хотелось бы все это напечатать. Не знаю, было бы это интересно для Вас или нет?

Адрес: Средняя Пресня, д. 15 или «Библиотека Опытной станции по Народному Образованию» Мал. Дмитровка, 14. Телеф. 2:52:31 с 3 ч. до 6 ч.

* Работа «Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности» опубликована в Москве в 1918г.

** По «Iternationale Erziehung's-Rundschau». Июнь 1921, № 6.

ЦА ФСБ РФ. Д. № Н-206. Т. 23. Л. 15–15а. Подлинник. Рукопись Автограф.

 

№ 40. Письмо М.И.Кагана Н.А.Бердяеву от 29 мая 1922 г.*

Невель, 29.5.1922

Многоуважаемый Николай Александрович!

Задержался в Невеле дольше, чем предполагал. Все время работаю главным образом над переводом «SocialIdealismus» Hamopna и частью над моей «Философией истории». Приходится работать и жить здесь при далеко не благоприятных условиях. К сожалению, я пока не могу определить, когда я сумею уехать в Москву, так как не совсем властен над обстоятельствами, которые мне пока препятствуют вернуться в г. Москву. Не знаю, каково положение дел относительно получения ВАДК¹⁰⁰ пайков из APA¹⁰¹. Было бы очень важно знать, можно ли мне в ближайшем будущем рассчитывать на получение, так как АРА' ская посылка могла бы мне дать возможность первое время просуществовать в Москве. Буду поэтому Вам очень благодарен, если Вы мне напишите об этом.

Разрешите себе также обратиться с просьбой к Вам, касающееся моего друга, Михаила Михайловича Бахтина, которого Вы частью знаете (он был у Вас раз, два года т.н., вместе со мной. Кроме того, я Вам несколько раз говорил о нем). Больше года он был болен, раньше паратифом β, а затем разными сложениями. Живет он теперь (со своею супругою) в г. Витебске. Он читает в «Ино» историю зап[адно]-евр[опейской] лит[ературы] и «Эстетику» в Консерватории. Условия его жизни, особенно из-за требований вызываемых его болезненным состоянием, крайне тяжелые. Он сейчас работает над большой книгой о Достоевском и, конечно нуждался бы в переводе в Москву, но об этом пока думать не приходиться. Состояние здоровья его таково, что при долгом пребывании его в таком положении можно опасаться серьезно за его жизнь. Будь Михаил Михайлович Бахтин в Москве, он был бы, несомненно (далее два слова неразборчиво) талантливейших членов ВАДК. Если бы было возможно устроить так, чтобы включить Михаила Михайловича в число получающих паек по ВА из АРА, то этим было бы сделано чрезвычайно благое и культурное дело. Если Вы можете в этом направлении кой-что сделать, то буду Вам чрезвычайно обязан (Его адрес: Витебск, Смоленская ул., д. 61, кв. Д-ра Алекстьевской).

Буду Вам очень благодарен за скорый ответ.

Как протекают занятия на курсах ВА? Какие курсы намечаются или намечены на осенний семестр?

Как Ваше здоровье? Как работаете?

Кланяюсь Вашей супруге. Примите сердечные привет от глубоко уважающего Вас М.Кагана

Мой адрес: Невель, Витебской губ.. Зеленая ул. (она же ул. Герцена, 21) Поклон всем членам ВА. Мой адрес в Москве остался тот же, что и раньше:

Остоженка, Молочный пер., д. 9 кв. 4

* Поперек страницы приписка: «P.S. Буду Вам очень обязан, если Вы будете любезны приложенное при сем передать Франку. Я не спросил его адрес. М.К.».

ЦА ФСБ РФ. Д. № Н-206. Т. 23. Л. 13–13а. Подлинник. Рукопись. Автограф.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919–1939. М. 1994. С. 43.

² Геллер М.Я., Некрич A.M. Утопия у власти. М., 2000. С. 137–138.

³ Степун Ф.А. Мысли о России. Очерк I // Степун Ф.А. Сочинения. М., 2000. С. 206.

⁴ Фельдштейн Михаил Соломонович (1884–1938) – юрист, правовед, публицист. Профессор Московского государственного университета и Института народного хозяйства им. К.Маркса. Арестован 28 февраля 1920 г. 22 мая 1920 г. освобожден из-под стражи до суда под подписку о невыезде. Приговором Верховного трибунала ВЦИК от 20 августа 1920 г. признан виновным «в сотрудничестве с контрреволюционной организацией в целях свержения Советской власти путем вооруженного восстания» и осужден к расстрелу, замененному условным тюремным заключением на 5 лет с освобождением в зале суда. 18 ноября 1992 г. реабилитирован. Вторично арестован 16 августа 1922 г. по обвинению в том, что он «с октябрьского переворота до настоящего времени не примирился с существующей в России рабоче-крестьянской властью, а наоборот занимался антисоветской деятельностью...». По постановлению заседания Коллегии ГПУ (судебное) от 21 августа 1922 г. выслан из РСФСР за границу. Однако по просьбе самого Фельдштейна разрешить ему остаться в Москве и распоряжением И.С.Уншлихта от 24 августа 1922 г. высылка отменена. В 1922–1927 гг. – консультант иностранного отдела ВСНХ, с лета 1927 г. – помощник редактора журналов «Советская торговля» и «Вопросы торговли». Вновь арестован 26 ноября 1927 г. по обвинению в связях с сотрудниками иностранных миссий. Постановлением заседания Коллегии ОГПУ (распорядительное) от 11 декабря 1927 г. из-под стражи освобожден под подписку о невыезде из Москвы. Дело следствием было продолжено. Постановлением того же органа от 23 мая 1932 г. дело в отношении М.С.Фельдштейна прекращено. В 1932–1938 гг. – научный консультант – главный библиотекарь Всесоюзной публичной библиотеки им. Ленина. 26 июля 1938 г. арестован по обвинению в том, что «с 1921 г. до дня ареста являлся одним из руководителей подпольной кадетской организации в Москве, а также в том, что являлся немецким агентом, вел на территории СССР разведывательную работу в пользу Германии». Военной коллегией Верховного Суда СССР от 20 февраля 1938 г. приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 23 мая 1957 г. дело в отношении М.С.Фельдштейна прекращено за отсутствием состава преступления.

⁵ Муравьев Валериан Николаевич (1885–1930) – дипломат, философ, публицист, последователь «Философии общего дела» Н.Ф.Федорова.

⁶ Сетницкий Николай Александрович (1888–1937) – экономист, публицист, философ, последователь «Философии общего дела» Н.Ф.Федорова. 1 сентября 1937 года Н.А.Сетницкий арестован в Москве по обвинению в «измене Родине» (ст. 58-1 «а»–УК РСФСР). Содержался в Бутырской тюрьме ГУГБ НКВД СССР. Осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР 4 ноября 1937 г. по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1 «а», 17-58-8, 58-11 к ВМН, в тот же день приговор приведен в исполнение. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 1 июня 1956 г. дело в отношении Н.А.Сетницкого прекращено за «недоказанностью обвинения».

⁷ См. «Вопросы философии», 2002, № 8.

⁸ Раев М. Указ. соч. С. 199.

⁹ Абрикосов Владимир Владимирович (1880–1966) – священник. Настоятель церкви Пресвятой Богородицы католического греко-славянского обряда в Москве. Арестован 16 августа 1922 г. По постановлению Коллегии ГПУ от 25 августа 1922 г. выслан за границу.

¹⁰ Айхенвальд Юлий Исаевич (1872–1928) – литературный критик, переводчик, философ. Окончил в Одессе Ришельевскую гимназию (1890) и историко-филологический факультет Новороссийского университета (1894). После переезда в Москву (1885) преподавал в университете им. А.Шанявского, на Высших женских историко-филологических курсах В.Полторацкой. Член редколлегии журнала «Русская мысль» (1902–1903; 1907–1908), сотрудничал в журналах «Научное слово», «Вестник воспитания», в газетах «Речь» и «Утро России» (1911–1919).

¹¹ Артоболевский Иван Алексеевич (1872–?) священник. Окончил Московскую Духовную Академию. В 1922 г. принимал активное участие в работе Союза христианской молодежи. 13 декабря 1922 г. по «2-му процессу церковников» по решению Коллегии ГПУ «за противодействие изъятию церковных ценностей был приговорен к 3 годам заключения». Повторно арестован 28 января 1933 г. По решению Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 15 марта 1933 выслан в Севкрай на три года. По постановлению Президиума Московского городского суда от 13 августа 1970 г. дело в отношении И.А.Артоболевского прекращено «за недоказанностью предъявленного им обвинения».

¹² Байков Александр Львович (1874–?) юрист, профессор по кафедре консульского права Московского института востоковедения. Из дворян. До 1914 г. работал профессором на кафедре международного права Московского университета. С ноября 1918 по февраль 1921 г. – ординарный профессор по кафедре международного права Крымского (бывшего Таврического) университета им. М.В.Фрунзе. С октября 1921 г. – заведующий архивом Красной Армии и Флота. На основании решения ГПУ от 23 августа 1922 г. выслан за границу.

¹³ Боголепов Александр Александрович (1886–?) – юрист, профессор Петроградского университета (с 1911 г.). Из семьи священника. 10 ноября 1922 г. выслан за границу.

¹⁴ Бруцкус Борис Давидович (1874–1938) – экономист, агроном, публицист. Профессор Петроградской Сельскохозяйственной Академии. Из мещан. Арестован 16 августа 1922 г. в Петрограде. По постановлению ПГО ГПУ от 29 октября 1922 г. выслан за границу (Литву).

¹⁵ Булгаков Валентин Федорович (1886–?) – заведующий Толстовским музеем и Домом. Из семьи чиновника. Член «Общества истинной свободы в духе Л. Толстого». 30 марта 1923 г. выслан за «антисоветскую агитацию и пропаганду отказа от службы в Красной Армии».

¹⁶ Изгоев Александр (Арон) Соломонович (наст. фамилия – Ланде, 1872–1935) – публицист, общественный деятель. Окончил юридический факультет Новороссийского университета. В 1905–1918 гг. в партии кадетов, в 1906 г. был избран членом ЦК кадетской партии. В мае–июне 1917 г. вместе с большинством участников сборника «Вехи» стал членом-учредителем «Лиги русской культуры». С 1918 г. – беспартийный. Участник сборника «Из глубины» (1918). В ноябре 1918 – январе 1919 г. – в ссылке в Вологде. В начале 1921 г. в Ивановском концентрационном лагере. Научный сотрудник Российской публичной библиотеки. В августе 1922 г. вновь был арестован и выслан в Германию. С 1922 г. – в эмиграции.

¹⁷ Кизеветтер Александр Александрович (1867–1933) – историк, мыслитель; профессор Московского университета, член партии Народной Свободы. 29 сентября 1918 г. арестовывался органами ВЧК как заложник. 5 декабря 1918 г. Президиум коллегии отдела по борьбе с контрреволюцией постановил: как бывшего члена ЦК кадетов оставить в заключении в концлагере. 11 феврале 1919 г. Коллегия юридическо-следственного отдела постановила осужденных по данному делу освободить, дело сдать в архив. Следующий арест последовал 16 августа 1922 г. На момент ареста – профессор университета и заведующий Центральным архивом ВСНХ. Постановлением заседания Коллегии ГПУ (судебное) от 25 августа 1922 г. в целях пресечения антисоветской деятельности выслан за границу. 1 февраля 1993 г. Генеральной прокуратурой РФ на основании п. 3, «б» ст. 5 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» реабилитирован.

¹⁸ Кускова Екатерина Дмитриевна (1869–1958) – журналистка, правая социалистка. В 1896 г. – в эмиграции. В 1897 г. вступила в «Союз русских социал-демократов за границей», порвав с социал-демократами вступила в «Союз освобождения». В 1906 г. вместе с С.Н.Прокоповичем и В.Я.Богучарским издавала журнал «Без заглавия». После Февральской революции участвовала в кооперативном движении. С апреля 1917 г. издавал в Москве газету «Власть народа». В октябре 1917 г. пыталась организовать поддержку Временному правительству. В 1921 г. участвовала в работе Всероссийского Комитета Помощи Голодающим (ВКПГ). Выслана в 1922 г. Жила в Чехословакии (Прага), сотрудничала в ряде эмигрантских издательств.

¹⁹ Лутохин Долмат Александрович (1885–?) – издатель и редактор журнала «Экономист» (1918–1922). Из дворян. С 1923 по 1927 г. был выслан за границу. В СССР вернулся в 1927 г., работал старшим научным сотрудником Центрального научно-исследовательского института бумажной промышленности. По решению Особого совещания при НКВД СССР от 14 марта 1935 г. «как социально-опасный элемент» выслан в Уфу сроком на 5 лет. По решению того же органа от 7 февраля 1936 г. высылка Д.А.Лутохина отменена, и ему было разрешено вернуться в Ленинград.

²⁰ Марциновский Владимир Филиппович (1888–?) – педагог, литератор, лектор Христианского студенческого союза (с 1913 г.). Образование высшее. Из крестьян. По решению Комиссии НКВД СССР по административным высылкам от 27 декабря 1922 г. «выслан за границу в Германию».

²¹ Матусевич Иосиф Александрович (1878–?) – писатель. Сотрудничал в журналах «Новая жизнь», «Журнал для всех». Работал редактором книжного издательства «Северные дни» в Москве. По решению Коллегии ГПУ от 23 августа 1922 г. выслан за границу.

²² Мельгунов Сергей Петрович (1879–1956) – редактор, журналист, историк. Арестован 5 октября 1918 г. в помещении ВЧК. 9 ноября 1918 года освобожден. Вторично арестован 7 апреля 1919 г. Заключением военного следователя от 13 апреля 1919 г. освобожден из-под стражи под подписку об извещении ВЧК о каждом «изменении своего жительства». Вновь арестован 18 февраля 1920 г. по обвинению в участии и руководстве Московской группой «Союза Возрождения», До ареста в 1920 г. редактор газеты «Голос минувшего», председатель правления кооперативного издательства «Задруга». Верховный революционный трибунал ВЦИК 16–20 августа 1920 г. признал его виновным в сотрудничестве с контрреволюционной организацией в целях свержения Советской власти путем вооруженного восстания и осудил его к расстрелу. С учетом ряда обстоятельств, трибунал это наказание заменил на тюремное заключение сроком на 10 лет. 24 августа 1920 г. направлен в Бутырскую тюрьму. Постановлением распорядительного заседания Верховного трибунала при ВЦИК от 10 ноября 1920 г. срок сокращен по амнистии до 5 лет. Постановлением Президиума ВЦИК от 10 февраля 1921 г. в связи с ходатайством Российской Академии наук откомандирован для научных занятий и из-под стражи освобожден. 18 ноября 1992 г. Генеральной прокуратурой на основании п. 3 ст. 5 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» реабилитирован.

²³ Мякотин Венедикт Александрович (1867–1937) – публицист, журналист, редактор. С февраля 1917 г. работал в Краснодаре в Архивной Комиссии при отделе Народного образования, затем в кооперативном издательстве «Задруга», журналист. Приговором Верховного трибунала при ВЦИК от 16–20 августа 1920 г. признан виновным в соучастии в контрреволюционных организациях, пособничестве иностранной интервенции с целью свержения Советской власти и осужден заочно. Мякотин за границу не выезжал и, узнав из газет о состоявшемся приговоре по делу «ТЦ», из Екатеринодара решил ехать в Москву, но заболел. Арестован по распоряжению Екатеринодарских властей, по болезни был отпущен на поруки, а через неделю препровожден в Москву в распоряжение ВЧК. Постановлением заседания Президиума ВЦИК от 25 ноября 1920 г. к Мякотину, как к добровольно явившемуся, применена амнистия от 7 ноября 1920 г. В апреле 1921 г. постановлением Президиума ВЦИК освобожден. Повторно арестован 16 августа 1922 г. по обвинению в антисоветской деятельности. Постановлением заседания Коллегии ГПУ (судебное) от 8 сентября 1922 г. выслан из пределов РСФСР за границу. 1 февраля 1993 г. Генеральной прокуратурой на основании п. 3 ст. 5 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» реабилитирован.

²⁴ Одищюв Борис Николаевич (1882–?) – агроном, профессор (с 1910 г.) Ленинградского Университета Земледелия и Сельско-Хозяйственного института, заведующий Опытной показательной станцией в г. Луки. Из дворян. 15 ноября 1922 г., несмотря на многочисленные ходатайства руководителей научных учреждений, выслан за границу.

²⁵ Осоргин (наст. фамилия – Ильин) Михаил Андреевич (1878–1942) – писатель и публицист. Из дворян. Окончил юридический факультет Московского университета (1902). С 1908 по 1913 г. жил в Италии, в 1916 г. вернулся в Россию. В 1918–1921 гг. работал в Книжной Лавке писателей, входил в издательское товарищество «Задруга». Один из организаторов Всероссийского союза писателей и Всероссийского союза журналистов. Как член Помгола и редактор издаваемого им бюллетеня «Помощь» в августе 1921 г. арестован и выслан в Казань; после возвращения из ссылки вместе с другими деятелями культуры в 1922 г. выслан из Советской России.

²⁶ Петрищев Афанасий Борисович (1872–?) – писатель. С 1901 г. сотрудничал в журнале «Русское богатство». 10 ноября 1922 г. выслан за границу.

²⁷ Пешехонов Алексей Васильевич (1867–1933) – член ЦК Трудовой народно-социалистической партии, редактор и издатель газеты «Народное слово». В мае–августе 1917 г. министр продовольствия Временного правительства. Один из основателей и активных деятелей Союза возрождения России. В июле 1918 г. арестован в Москве, но по ходатайству Д. Бедного освобожден. Осенью выехал на Юг. Жил в Киеве, Екатеринодаре, Одессе, Ростове-на-Дону. Сотрудничал в различных периодических изданиях. Позднее работал в Центральном статистическом управлении Украины, участвовал в комиссии помощи голодающим при Украинском ЦИКе.

²⁸ Прокопович Сергей Николаевич (1871–1955) – экономист, политический деятель. Потомственный дворянин. С 1890-х гг. в социал-демократическом движении, идеолог т.н. экономизма. В 1904 г. – член «Союза освобождения». В 1905 г. – член партии кадетов, издатель журнала «без заглавия» (вместе с Е.Д.Кусковой). В 1917 г. – министр торговли и промышленности Временного правительства; в 1918 г. – преподаватель факультета Общественных наук 1-го Московского государственного университета; в 1919 г. – профессор Кооперативного института Всероссийских кооперативных съездов, член ПОМГОЛа. Выслан за границу в 1922 г.

²⁹ Пумпянский Леонид Моисеевич (1889–?) – экономист. В 1906–1907 гг. – член партии социал-демократов, затем эмигрировал за границу. До 1914 г. работал в Лондонском отделении Русско-Азиатского банка. В 1922 г. – уполномоченный Комиссии по улучшению быта ученых (КУБУ) в Петрограде. По заключению ПГО ГПУ от 10 ноября 1922 г. «как антисоветски настроенный элемент» выслан за границу.

³⁰ Стратонов Всеволод Викторович (1870–1938) – астрофизик, профессор Московского университета. Окончил Новороссийский университете (1891), В 1918 г. переехал в Москву, где занял должность профессора, а затем и декана физико-математического факультета Московского университета. В 1922 г. выслан за границу.

³¹ Трубецкой Сергей Евгеньевич (1890–?) – политический деятель, ученый. До Февральской революции служил во Всероссийском земском союзе, с Октября 1917 г. до ареста занимался научной деятельностью, работал в МГУ. Активно выступал против Советской власти. В 1919–1920 гг. являлся одним из руководителей НЦ и ТЦ. Арестован 18 февраля 1920 г. органами ВЧК в Москве по обвинению в сотрудничестве с контрреволюционной организацией. Приговором Верховного ревтрибунала при ВЦИК от 16–20 августа 1920 г. осужден к расстрелу, замененному на 10 лет лишения свободы. Постановлением распорядительного заседания Верховного трибунала при ВЦИК от 10 ноября 1920 г. срок сокращен по амнистии до 5 лет. Постановлением Президиума ВЦИК от 1 июня 1921 г. по ходатайству историко-филологического факультета Московского государственного университета разрешено свободное посещение университета и других учреждений для научных занятий при условии возвращения на ночь в тюрьму. В июле 1921 г. по постановлению Президиума ВЦИК был освобожден от отбытия наказания в связи с ходатайством историко-философского факультета МГУ. Вторично арестован 16 августа 1922 г. Постановлением Коллегии ГПУ от 23 августа 1922 г. выслан из пределов РСФСР за границу. 30 декабря 1991 г. Генеральной прокуратурой РФ в реабилитации отказано в соответствии со ст. 4 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий».

³² Чертоков Владимир Григорьевич (1854–?) – председатель Объединенного совета религиозных общин и групп. Из дворян. Последователь идей Л.Н.Толстого. По решению Комиссии НКВД по административным высылкам от 27 декабря 1922 г. выслан в Германию на три года. По решению особой комиссии ВЦИК от 18 января 1923 г. высылка за границу заменена на высылку в Крым под надзор органов ГПУ.

³³ Ясинский Всеволод Иванович (1884–?) – инженер-механик, профессор Высшего Московского Технического училища (с 1916 г.). Из семьи учителя. В 1914–1915 гг. был в немецком плену в качестве гражданского военнопленного. Член Совета редакции журнала «Вестник инженеров» (1918). В 1921 г., по приглашению М.Горького, принял участие в Всероссийском Комитете Помощи Голодающим. Беспартийный. Арестован ВЧК 27 августа 1921 г. По решению Президиума ВЧК от 6 октября 1921 г. освобожден под подписку о невыезде до конца следствия.

³⁴ Колодный Л. Изгнание философов // Московский комсомолец. 1990 г. № 133.

³⁵ Костиков В.В. «Не будем проклинать изгнанье...». Пути и судьбы русской эмиграции. М„ 1990. С. 105.

³⁶ Федоров Н.Ф. Вопрос о братстве, или родстве... Сочинения. М., 1982. С. 299.

³⁷ «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). М., 2001. Т. 2. С. 387–388.

³⁸ «Совершенно секретно». Указ. соч. Т. 4. В 2-х ч. Ч. 1. М„ 2001. С. 44.

³⁹ Колодный Л. Указ. соч.

⁴⁰ В.И.Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922 гг.). М., 1975. С. 563.

⁴¹ Курский Дмитрий Иванович (1874–1932) – советский партийный и государственный деятель. Член РСДПР с 1904 г. С 1918 г. – нарком юстиции РСФСР, одновременно в 1919–1920 гг. – член РВС, комиссар Всероссийского Главного и Полевого Штабов РККА, член Малого СНК и НКЮ.

⁴² Степун Ф.А. Указ. соч. С. 233.

⁴³ В.И.Ленин и ВЧК. Указ. соч. С. 566–567.

⁴⁴ ЦА ФСБ РФ. Д. № Н-206. Т. 34 «б». Л. 2. Копия (подлинник передан в ИМЛ при ЦК КПСС 15.06.48).

⁴⁵ Уншлихт Иосиф Станиславович (1879–1938) – партийный и государственный деятель. Член партии с 1900 г. Участник революции 1905–1907 гг. в Польше. С апреля 1917 г. – член Петроградского Совета. Делегат 7-й Апрельской конференции РСДРП(б). С июня 1917 г. – член Исполкома группы СДКП и Л в России. Один из редакторов польской газеты «Трыбуна». Активный участник Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, член Петроградского ВРК, Исполкома Петроградского Совета, член ВЦИК. С декабря 1917 г. – член Коллегии НКВД РСФСР. В апреле 1918 – январе 1919 гг. – председатель Центральной Коллегии по делам военнопленных и беженцев (Центрплен-беж) при наркомате по военным делам РСФСР. С февраля 1919 г. – нарком по военным делам и член ЦИК КП Литвы и Белоруссии. С апреля 1921 г. по сентябрь 1923 гг. – зам. председателя ВЧК–ГПУ. С сентября 1923 г. член РВС СССР и начальник снабжения РККА. В 1925–1930 гг. – зам. председателя РВС и зам. наркома по военным и морским делам, одновременно, с января 1927 г. – зам. председателя Осоавиахима СССР. В 1930–1933 гг. – зам. председателя ВСНХ, зам. председателя Госплана СССР. В 1933 г. – главный арбитр при СНК СССР. В 1933–1935 гг. – начальник главного управления Гражданского воздушного флота. С февраля 1935 г. –секретарь Союзного Совета ЦИК СССР. 11 июня 1937 г. арестован органами НКВД СССР. 28 июля 1938 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР осужден по ст.ст. 58-1 «а» 58-8 и 58-11 УК РСФСР к ВМН. 20 июля 1938 г. приговор приведен в исполнение. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 17 марта 1956 г. приговор в отношении И.С.Уншлихта отменен и дело на него прекращено «за отсутствием состава преступления».

⁴⁶ АП РФ. Ф. 3. Oп. 58. Д. 175. Л. 6.

⁴⁷ РГАСПИ. Ф. 2. Oп. 2. Д. 1245. Л. 1–7.

⁴⁸ ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Oп. 6. Д. 8. Л. 7.

⁴⁹ ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Oп. 6. Д. 310. Л. 67–68об.

⁵⁰ Процесс над правыми эсерами проходил в Москве 8 июня – 7 августа 1922. В качестве обвиняемых по делу были привлечены 34 человека. Верховный трибунал приговорил 12 человек к высшей мере наказания. Президиум ВЦИК, утвердив приговор, постановил привести его в исполнение в том случае, если партия правых эсеров не откажется от методов вооруженной борьбы против Советской власти.

⁵¹ Решетов Илья Федорович (1894–1937) – сотрудник ВЧК–ОГПУ–НКВД; комиссар ГБ 3 ранга (1935). Из семьи рабочего-текстильщика. Член РКП(б) с 1920 г. С 20 июня 1922 по 1 марта 1923 гг. – начальник 4-го отделения СО ГПУ РСФСР. Арестован 8 июня 1937 г.; приговорен ВК ВС СССР 29 октября 1937 г. к ВМН. Расстрелян. Определением ВК ВС СССР 10 августа 1957 г. приговор отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

⁵² Самсонов Тимофей Петрович (1888–1956) – советский государственный деятель. Член РСДРП(б) с 1919 г. В РККА – с 1918 г., в органах ВЧК–ГПУ с января 1919 г. – начальник особого отдела 3-й Армии; с мая 1919 г. – начальник ОО МЧК, член Коллегии МЧК. В 1919-1920 гг. – вновь в РККА. С сентября 1920 г. – начальник Секретного отдела ВЧК-ГПУ. В 1923 г. откомандирован в НКПС; зам. председателя правления Белорусско-Балтийской железной дороги. Впоследствии работал в ВСНХ.

⁵³ ЦА ФСБ РФ. Ф. . Оп. 6. Д. 8. Л. 59–62.

⁵⁴ ЦА ФСБ РФ. Ф. . Оп. 6. Д. 8. Л. 64–65.

⁵⁵ ЦА ФСБ РФ. Ф. . Оп. 6. Д. 8. Л. 67–68.

⁵⁶ ЦА ФСБ РФ. Ф. . Оп. 6. Д. 8. Л. 66.

⁵⁷ ЦА ФСБ РФ. Ф. . Оп. 6. Д. 8. Л. 69.

⁵⁸ ЦА ФСБ РФ. Ф.. Оп. 6. Д. 8. Л. 84–87.

⁵⁹ ЦА ФСБ РФ. Ф.. Оп. 6. Д. 8. Л. 96.

⁶⁰ Яковлева Варвара Николаевна (1884–1941) – советский государственный и партийный деятель. Член партии с 1904 г., участница трех русских революций. В 1916–1918 гг. – секретарь Московского областного комитета РСДРП(б). После Октября 1917 г. на советской и партийной работе: член Коллегии НКВД и Наркомпрода, управляющий делами ВСНХ, секретарь МК РКП(б), зам. наркома просвещения РСФСР, нарком финансов РСФСР. С 1917 г. – кандидат в члены ЦК партии. Член ВЦИК и ЦИК СССР. Необоснованно репрессирована, реабилитирована посмертно.

⁶¹ Зарайский-Зубрий (Зубрин) Никифор Иванович (1890–?) – сотрудник ВЧК–ОГПУ. В органах ВЧК–ОГПУ с 1918 г. В 1922 г. – пом. начальника отделения, затем зам. начальника IV отделения СО ГПУ. С декабря 1922 по сентябрь 1923 г. – зам. начальника и начальник секретно-оперативной части Астраханского губотдела ГПУ. С декабря 1923 г. – пом. начальника милиции 1-го района Коломенского уезда Московской области. В 1924–1925 гг. находился под следствием по обвинению в злоупотреблениях по должности в период работы в органах ВЧК–ГПУ. Постановлением Коллегии ОГПУ от 13 июня 1925 г. лишен права работать в органах ОГПУ. С августа 1926 г. работал товароведом во Всесоюзном металлургическом синдикате.

⁶² ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 8. Л. 149–149 об.

⁶³ Ирсцкий Виктор Яковлевич (1883–?) – писатель-беллетрист, заведующий библиотекой Петроградского «Дома литераторов». Арестован 4 сентября 1922 г., освобожден из-под стражи 24 октября 1922 г. По постановлению ПГО ГПУ от 10 ноября выслан за границу. Высылка В.Я.Ирецкого была приостановлена по распоряжению зампреда ГПУ И.С.Уншлихта «до особого распоряжения». Выехал в ночь с 15 на 16 декабря 1922 г. в Германию на пароходе «Прейсен».

⁶⁴ Палетика Владимир Петрович (1888–?) – метеоролог, профессор Петроградского Географического Института. Из дворян. Окончил 1-ю Петроградскую гимназию (1907) и физико-математический факультет Петроградского университета, профессор (1918). В 1922 г. – секретарь Объединенного Совета Научных Учреждений и Высших учебных заведений Петрограда. Арестован 5 сентября 1922 г. в Петрограде по «общему делу Объединенного Совета ВУЗ». По постановлению Петроградского губотдела ГПУ от 3 февраля 1923 г. В.П.Палетика 28 марта 1923 г. выслан за границу.

⁶⁵ ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Oп. 6. Д. 8. Л. 117–118.

^№ ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Oп. 6. Д. 8. Л. 188. Копия. (Подлинник находится в фонде Ф.Э.Дзержинского).

⁶⁷ См.: Циркулярное письмо № 24 от 1 июля 1922 г. « Об анархистах». ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Oп. 6. Д.310а.Л.49.

⁶⁸ ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 8. Л. 283–325.

⁶⁹ Цит. по: Коган Л.А. «Выслать за границу безжалостно» (Об изгнании духовной элиты) // Философия не кончается... Из истории отечественной философии. XX век: В 2-х кн. Кн. I. 20–50-е годы. М., 1998. С.72–73.

⁷⁰ Степун Ф.А. Указ. соч. С. 203.

⁷¹ Степун Ф.А. Мысли о России. Очерк II. // Указ. соч. С. 224.

⁷² Степун Ф.А. Указ. соч. С. 204.

⁷³ Степун Ф.А. Указ. соч. С. 205.

⁷⁴ Степун Ф.А. Указ. соч. С. 207.

⁷⁵ ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-47815. Л. 12.

⁷⁶ Степун ФА. Указ. соч. С. 202.

⁷⁷ Степун ФА. Указ. соч. Там же.

⁷⁸ Муравьев Николай Константинович (1871–?) – юрист, член Правления Всероссийского Союза Писателей. Из дворян. До революции 1917 г. Присяжный поверенный, сотрудник экспортхлеба. Образование высшее, юридическое. По решению Коллегии ГПУ от 22 сентября 1922 г. выслан в г. Казань сроком на три года.

⁷⁹ Селиванов Дмитрий Федорович (1855–1932) – профессор, доктор математики Петроградского университета и Эстонского педагогического института. Из дворян. На основании заключения ПГО ГПУ от 14 октября 1922 г. выслан за границу.

⁸⁰ Каган Матвей Исаевич (1889–1937) – философ, эстетик, культурфилософ. В 1910 г. поступил на философский факультет Лейпцигского университета, где проучился 6 семестров, далее 1 семестр в Берлинском университете; с законченной диссертацией уехал учиться в Марбургский университет. Известен как член так называемого «Невельского кружка», друг М.М. Бахтина. В 1922–1924 гг. – действительный член ГАХН (философское отделение). (Подробнее о М.И.Кагане см.: Алексеев А.П. Философы России XX столетий. Биографии, идеи, труды. М.; 2002. С. 390–391).

⁸¹ Франк С.Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. М., 1992. С. 32.

⁸² В.И.Ленин. Неизвестные документы 1891–1922. М., 1999. С. 544–545.

⁸³ Потресов Александр Николаевич (1869–1934) – участник российского революционного движения. В 1896 г. – член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». С 1900 г. – член редакции «Искры». После съезда РСДПР – один из лидеров меньшевизма, идеолог ликвидаторства, социал-шовинист. В 1925 г. выехал на лечение за границу, в СССР не вернулся. Сотрудничал в еженедельнике «Дни», издававшемся А.Керенским.

⁸⁴ Манцев Василий Николаевич (1898–1938) – государственный и советский деятель. Член РСДПР с 1906 г. Учился на юридическом факультете Московского университета. Участник революции 1905–1907 гг. В 1911–1913 гг. – в эмиграции. Осенью 1917 г. – член Московского бюро Советов, участник Октябрьского вооруженного восстания в Москве. С сентября 1918 г. – в органах ВЧК. В 1921–1923 гг. – председатель Всеукраинской ЧК (ВУЧК), председатель ГПУ Украины, одновременно с марта 1922 г. – нарком внутренних дел Украины. Арестован органами НКВД 22 октября 1937 г.; Военной коллегией Верховного Суда СССР осужден 25 декабря 1937 г. по ст.ст. 58-8 и 58-11 УК РСФСР к ВМН. Судебно-надзорная Коллегия Верховного Суда СССР 22 февраля 1938 г. направила дело Манцева на доследование. Военной коллегией Верховного Суда СССР 28 июля 1938 г. осужден к ВМН. 19 августа 1938 г. приговор приведен в исполнение. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР приговор от 28 июля 1938 г. в отношении В.Н.Манцева отменен за отсутствием состава преступления.

⁸⁵ Мессинг Станислав Адамович (1890–1937) – советский государственный деятель. Член РСДРП с 1908 г. В органах ВЧК–ОГПУ с 1918 г. В 1921 г. – председатель Петроградского ЧК, полномочный представитель по Петроградскому ВО, с октября 1922 г. – командующий войсками ОГПУ Петроградского округа. В 1929–1930 гг. – начальник ИНО ОГПУ, зам. председателя ОГПУ. В 1931 г. уволен из рядов ОГПУ. Арестован органами НКВД 26 июня 1937 г.; осужден 2 сентября 1937 г. в особом порядке Комиссией НКВД, Прокурора и Председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР к ВМН. Реабилитирован в 1956 г.

⁸⁶ Лежнев (Альтшулер) Исай Григорьевич (1891–1955) – левый национал-большевик, после 1917 г. сотрудник газеты «Воля России», издаваемой Даниилом Андреевым, в 1922–1926 гг. – редактор советского сменовеховского журнала «Новая Россия» («Россия»; выходил в Петрограде, а затем в Москве), в 1935–1939 гг. – зав. Отделом литературы и искусства газеты «Правда». Автор «Записок современника» (Т. 1. Истоки. Москва, 1935).

⁸⁷ Правильно – Мдивани-Котуховский Владимир Георгиевич (1895–?) – партийный и государственный деятель. Уроженец г. Киева. Член партии большевиков с 1919 г. В органах ОГПУ с 1923 г.; с 13 октября 1923 по 21 апреля 1925 гг. – помощник уполномоченного 2-го отделения ОО ОГПУ. С 1 апреля 1925 г. – в резерве назначения на должность уполномоченного ОО ОГПУ, откомандирован в ЦК РКП(б).

⁸⁸ Паукер Карл Викторович (1893–1937) – государственный и общественный деятель; комиссар госбезопасности 2-го ранга (1925 г.). Член РСДРП с 1917 г. В органах ВЧК–ОГПУ–НКВД с сентября 1920 г.; уполномоченный ИНО Управления 00 ВЧК; в 1920–1921 гг. – следователь, сотрудник для поручений ОО ВЧК; с января по декабрь 19921 г. – помощник начальника 15 специального отделения ОО ВЧК–ОГПУ; в 1922–1923 гг. – зам. начальника Оперативного отдела ВЧК–ОГПУ, Москва. Арестован 17 апреля 1937 г.; 14 августа 1937 г. приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к ВМН. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Не реабилитирован.

⁸⁹ Правильно – Андреева-Горбунова Александра Азарьевна (1887–1951) – уроженка г. Сарапуль пермской губернии, из семьи священника. Образование среднее. Член партии большевиков с 1905 г. В 1907 г. арестована в Екатеринбурге как член Уральского парткома. После 1917 г. работала в системе народного образования в г. Слободском Вятской губернии. В 1917–1918 гг. заведующая отделом статистики в отделе труда. С 1919 г. – сотрудник для поручений, инспектор-инструктор Разведуправления РККА. В органах безопасности с 1921 г. – помощник начальника, заместитель начальника СО ВЧК–ОГПУ. Определением ВК ВС СССР от 4 мая 1939 г. осуждена к 15 годам лишения свободы в ИТЛ. Умерла в лагере. Похоронена в г. Абезь Интинского района Республики Коми. Определением' ВК ВС СССР от 29 августа 1957 г. реабилитирована.

⁹⁰ Центральная комиссия по улучшению быта ученых при СНК РСФСР (ЦУКУБУ; 1920–1930).

⁹¹ Куколевский Иван Иванович (1874–?) – профессор Высшего технического училища, специалист в области теоретической гидравлики. В 1913–1922 гг. – зав. кафедрой машиностроения ВТУ. По решению зам. председателя ГПУ И.С.Уншлихта от 24 августа 1922 г. высылка была отменена.

⁹² Невский (наст. фамилия и имя Кривобоков Феодосии Иванович) Владимир Иванович (1876–1935) – советский политический деятель. Из семьи купца. Окончил гимназию в Ростове-на-Дону (1897). В 1897 г. вступил в социал-демократический кружок. За участие в с.-д. движении неоднократно подвергался репрессиям со стороны властей. Учился на естественном факультете Московского университета (1897–1901) и математическом факультете Петербургского университета (1906–1908), перед окончанием которого был вновь арестован. В октябре 1917 г. – член Петроградского ВРК, затем – член коллегии НКПС. В 1919–1920 гг. – член президиума и зам. председателя ВЦИК РСФСР, в 1921 г. – ректор Коммунистического университета им. Я.М.Свердлова. В 1922 г. – заведующий Петроградского губернского отдела народного образования, зам. заведующего Истпартом ЦК РКП(б). В 1924 г. – директор библиотеки им. В.И.Ленина, член ВЦИК и ЦИК СССР. В феврале 1935 г. арестован и приговорен к расстрелу. Реабилитирован посмертно в 1955 г.

⁹³ Дурылин Сергей Николаевич (1886–1954) – религиозный мыслитель, писатель, искусствовед.

⁹⁴ Муратов Павел Павлович (1881–1950) – писатель, публицист, культуролог, издатель. В 1921 г. – член ПОМГОЛа, арестовывался ВЧК. В 1922 г. как зав. секцией центральных музеев «Отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины» Наркомпроса выехал в заграничную командировку, откуда не вернулся. Жил в Германии, с 1924 г. – в Риме, с 1927 г. – в Париже.

⁹⁵ Имеется в виду статья Ф.А.Степуна «Освальд Шпенглер» и «Закат Европы» (Москва, декабрь 1921); впервые прочитанной в виде доклада на одном из публичных заседаний Религиозно-философской академии.

⁹⁶ Букшпан Яков Михайлович (?–1939) – публицист, философ. В начале 20-х гг. принял участие вместе с Н.А.Бердяевым, Ф.А.Степуном и С.Л.Франком в сборнике «Освальд Шпенглер» и «Закат Европы» (Москва, 1922).

⁹⁷ Ратенау Вальтер (1867–1922) – немецкий промышленник и финансист, политический деятель и публицист.

⁹⁸ Правильно – Кейзерлинг Герман фон (1880–1946) – немецкий философ и писатель.

⁹⁹ Вероятно, имеется в виду Эйкен Рудольф (1846–1926) – немецкий философ, лауреат Нобелевской премии по литературе (1908).

¹⁰⁰ В 1938 г. М.С.Фельдштейн на одном из допросов в НКВД рассказывал о работе ВАДК: «Академия действовала, во-первых, в форме публичных докладов на научные и философские темы, читавшиеся такими людьми, как сам Бердяев, академик Петр Петрович Лазарев (в Москве), священник Флоренский Павел Александрович (выслан), Степун, Ильин; во-вторых, в форме учебного заведения с трехлетним курсом, своего рода историко-философский факультет, создание которого было согласовано кадетским руководством в лице Кизеветтера и Плетнева. Правда, развернуть деятельность этого «учебного заведения» не удалось, оно основано было в 1922 г. и прекратило свое существование после высылки Бердяева за границу». См.: ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-4833. Т. 11 Л. 37.

¹⁰¹ Американская администрация помощи (AmericanReliefAdministration) – благотворительная организация, созданная в США в конце 1-й мировой войны. Она ставила своей задачей оказание продовольственной и иной помощи гражданам европейских государств, пострадавших от последствий войны. В Советской России АРА работала в 1921–1923 гг., а затем передала свои функции «Швейцарскому комитету помощи детям».