Первый этап политических репрессий 1936-1937 гг. в отношении руководства партийных органов Свердловской области

Проблема политических репрессий в современной исторической науке исследуется многоаспектно: анализируются причины репрессий в целом, характер, механизмы, уровень их централизации, проводятся исследования репрессий против отдельных социальных групп, слоев, национальностей и др.

Одним из дискуссионных остается вопрос о начале репрессий в целом и против номенклатуры в частности.

Вопрос о начале репрессий отнюдь не праздный. Он связан прежде всего с проблемой, что подразумевается под понятием «репрессии». В целом под понятием «репрессия» понимается какая-либо карательная мера, наказание, применяемые государственными органами[i]. Сущность понятия «политические репрессии» впервые была определена в 1991 году Законом РФ «О реабилитации жертв политических репрессий». Согласно Закону, «политическими репрессия­ми признаются различные меры принуждения, применяемые государ­ством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселе­ния групп населения из мест проживания, направления в ссылку, вы­сылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограниче­ние прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для го­сударства или политического строя по классовым, социальным, на­циональным, религиозным или иным признакам, осуществлявшиеся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными фун­кциями, либо в административном порядке органами исполнитель­ной власти и должностными лицами»[ii].

Как представляется, репрессивные акции 1937–1938 гг., являясь в свою очередь кульминационным этапом общей политики сталинского террора, были направлены главным образом против коммунистической элиты. Кампания репрессий против номенклатуры началась централизованно. Старт к поиску «врагов народа» внутри партии, и высшего ее звена – номенклатуры – был дан на февральско-мартовском пленуме 1937 г., хотя подготовительные мероприятия, своего рода «проба сил» в виде «чисток» партийных рядов, проводились и ранее (к ним относится проверка партийных документов 1935 г., обмен партийных документов 1936 г.). Первоначально каток репрессий прошел по высшему уровню номенклатуры – ЦК ВКП (б), а далее, по цепочке, был направлен в регионы, т.к. большинство местных партийных руководителей и являлись членами ЦК ВКП (б). Планомерно была ликвидирована большая часть всех отраслей номенклатуры: партийной, хозяйственной, советской, военной и др.  

В целом, большинство исследователей склонны полагать, что партийное руководство в 1930-е гг. находилось в условиях перманентной чистки, элементами которой стали чистки 1932-1933 г., проверка и обмен партийных документов 1935-1936 гг. и, как кульминационный момент, - «Большая чистка»[iii]. В частности, новосибирский историк И.В.Павлова в своей работе «Механизм власти и строительство сталинского социализма»[iv] определяет ключевые моменты репрессий 1930-х гг. как этапы одного процесса. Однако массовое физическое уничтожение представителей партийной номенклатуры происходит в период, который благодаря Р. Конквесту получил название «Большого террора».

Исследователи репрессий, направленных против номенклатуры, как правило, ограничиваются изучением номенклатуры ЦК ВКП (б), т.е. ее высшего уровня[v], различных ее отраслей[vi], а изучение самого массового элемента номенклатуры – региональной – только начинается[vii]. 

В данном случае предметом исследования являются политические репрессии, направленные против региональной партийной номенклатуры на примере Свердловской области.

Прежде, чем анализировать изменения, произошедшие в номенклатуре в процессе репрессий, необходимо охарактеризовать основные социальные характеристики среднего ее звена (самой массовой части номенклатуры) – первых секретарей горкомов и райкомов ВКП (б) Свердловской области накануне репрессий.

Основная часть первых секретарей райкомов и горкомов ВКП (б) (80,4%) относилась к возрастной категории с 31 до 40 лет, 15% - к категории более 40 лет, 4,6 % секретарей горкомов и райкомов ВКП (б) были моложе 30 лет[viii]. Однако, несмотря на достаточно молодой возраст, партийный стаж многих из них был значительным. С дореволюционным партийным стажем работало 1,1% руководителей, 67,8% вступило в партию при Ленине – в период с 1917-1923 гг., 31,1% были т.н. сталинскими выдвиженцами, вступившими в партию в 1924-1930 гг.[ix]

По социальному происхождению среди первых секретарей райкомов было рабочих – 58,6%, крестьян – 8,1%, служащих – 33,3%.

Образовательный уровень номенклатуры традиционно рассмотрим в двух аспектах: общее образование и политическое. Уровень общего образования был достаточно низким: 66,7% первых секретарей райкомов и горкомов имели «низшее» образование, 20,7% - законченное и незаконченное среднее, и лишь 12,6% - законченное и незаконченное высшее[x].

В области политической подготовки руководящих кадров партия имела давние традиции. Ещё весной 1911 г. в местечке Лонжюмо под Парижем Ленин создал первую партийную школу. После Октябрьской революции были созданы высшие школы партийной и советской работы, на базе которых в 1919 г. был создан Коммунистический университет имени Свердлова[xi]. Это было первое высшее партийное учебное заведение страны. Опыт его работы был положен в основу создания системы партийных учебных заведений. Так, в период с 1921 по 1923 г. коммунистические университеты создаются в Петрограде, Саратове, Екатеринбурге, Омске и др. Кроме того, в 1920-е гг. создавались также комвузы для подготовки национальных кадров. Так, в 1921 г. были открыты коммунистический университет национальных меньшинств Запада, коммунистический университет трудящихся Востока и др.

Необходимость в научных теоретических кадрах была реализована в 1921 г., когда по инициативе Ленина был образован институт красной профессуры. В 1931 г. он был реорганизован в десять самостоятельных институтов красной профессуры: экономический, аграрный, мирового хозяйства и мировой политики, философский, исторический, советского строительства и права, естествознания, литературы, техники и историко-партийный[xii].

Однако получать высшее партийное образование могли не все руководящие работники. Часть из них имела партийное образование в объеме советско-партийной школы (СПШ), созданные в 1921 г. Было определено три типа СПШ.

Совпартшкола I ступени с трехмесячным курсом для рабочих районов и четырехмесячным – для крестьянских ставила задачей дать элементарные политические знания местным практическим работникам. После окончания школы основная масса курсантов возвращалась на места своей прежней работы.

СПШ II ступени готовила советских и партийных работников. Она комплектовалась из лиц, окончивших школу I ступени или имеющих знания в этом объеме. СПШ II ступени должна была дать слушателям разностороннее марксистское развитие. Курс был рассчитан на год – шесть месяцев теоретических занятий и три месяца учебы на специальных отделениях.

СПШ III ступени – коммунистический университет с трехлетним курсом обучения (два года – общетеоретический курс и один год – специализация) должен был готовить «образованных марксистов, призванных сменять старую партийную гвардию»[xiii].

К началу 1930-х гг. СПШ в духе времени были специализированы на подготовку кадров для работы в промышленности и сельском хозяйстве. Для этих целей были созданы одногодичные областные и краевые курсы марксизма-ленинизма по подготовке руководящих работников районного звена, занимающихся руководством промышленностью. Для подготовки партийных работников крайкомов, обкомов, горкомов партии были созданы курсы марксизма-ленинизма при ЦК ВКП (б) с двухгодичным сроком обучения. Для подготовки партийных кадров, способных вести работу в деревне, на базе комвузов были созданы новые партийные учебные заведения – высшие коммунистические хозяйственные школы[xiv].

Созданная сеть партийного образования была призвана выполнить двоякую функцию: во-первых, дать управленцам некую смесь необходимых общих и политических знаний, во-вторых, выполнить функцию «идеологической обработки».

Уровень политической подготовки первых секретарей горкомов и райкомов ВКП (б) Свердловской области в сравнении с общим образованием был значительно выше: высшее политическое образование (законченное и незаконченное) – институт и курсы марксизма-ленинизма, комвуз – имели 48,3% секретарей, через сеть Советско-партийных школ (СПШ) прошли 9,2%, краткосрочные курсы – 20,7%, не получили политического образования 21,8 %[xv].

Большинство первых секретарей имело опыт ответственной партийной работы (93,1% проработало в этой сфере более трех лет). Кроме того, стаж работы в должности первого секретаря был тоже довольно значительным: если 36,8% проработали менее одного года, то 35,6% – от года до двух лет, 27,6% – до трех лет и более[xvi]. Опыт ответственной работы для секретарей горкомов и райкомов ВКП (б) имел большое значение: сложился определенный стиль руководящей работы, менталитет управленца, возникли связи и взаимоотношения внутри номенклатуры.

Нельзя не отметить тот факт, что 38% первых секретарей подвергались партийным взысканиям, из них по причине бытового разложения – 11,0%, нарушения партийной дисциплины – 9,0%, извращения партийной линии – 26,7%; 53,3% по другим причинам[xvii]. Как видим, партийные руководители не были кристальными людьми: фактически каждый третий секретарь горкома или райкома ВКП (б) имел «пятно» в своей биографии в виде партвзыскания.

Таким образом, партийные руководители, находящиеся у власти, представляли собой группу довольно опытных людей – управленцев. Они имели значительный партстаж, прошли через сеть партийного образования, причем на довольно высоком уровне, подвергались партвзысканиям, т.е. были вполне «закаленными» партийцами.

Как полагаем, политические репрессии против номенклатуры в Свердловской области были частью общей кампании «Большого террора», проводившейся в регионах. Единый централизованный процесс «вычищения» номенклатуры 1936-1938 гг. в Свердловской области был осуществлен в три этапа, имеющих свои акценты и особенности.

1)          август 1936 - март 1937г.

2)          март 1937- ноябрь1937г.

3)          ноябрь 1937- ноябрь 1938г.

Первый этап репрессий, как нам представляется, начался с обсуждения закрытого письма «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока» от 29 июля 1936 г., когда был дан старт к поиску «троцкистов» и «зиновьевцев» в номенклатуре регионов.

Переломным моментом, обусловившим переход ко второму этапу репрессий, стал февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б). По сути, была организована новая кампания репрессий против партийной номенклатуры, характеризующаяся повальными арестами руководящих работников.

Заключительным этапом «Большого террора» стала кампания против исполнителей репрессий – против нового партийного руководства области и работников НКВД. В ноябре 1938 г. массовые репрессивные операции постановлением СНК и ЦК ВКП (б) были запрещены.

 В Свердловской области репрессии против номенклатуры начинаются после обсуждения закрытого письма «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока» от 29 июля 1936 года[xviii], которое стало идеологическим обоснованием подготовки и проведения по стране открытых судебных процессов 1936-1938 гг. «ЦК ВКП (б) считает необходимым … еще раз приковать внимание всех членов партии к вопросам борьбы с остатками злейших врагов нашей партии и рабочего класса, приковать внимание к задачам всемерного повышения большевистской революционной бдительности»[xix]. По существу, закрытое письмо призывало искать «троцкистов» и «зиновьевцев» в местных партийных организациях. В августе 1936 г. прошел самый крупный процесс по делу Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра, который сопровождался мощной пропагандистской кампанией и волной арестов. Это был первый процесс такого масштаба, по которому все 16 подсудимых (в их числе были Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Г.Е. Евдокимов, И.П. Бакаев, С.В. Мрачковский, В.А. Тер-Ваганян, И.Н. Смирнов) были приговорены к расстрелу за антисоветскую, шпионскую, вредительскую и террористическую деятельность.

Проверка партийных документов у членов и кандидатов партии, проведенная на основе постановления ЦК ВКП (б) от 13 мая 1935 г. явилась предвестником «Большой чистки», направленной против партийной номенклатуры. «В ходе проверки партийных документов полностью подтвердились указания ЦК ВКП (б), данные в письме от 13 мая 1935 г., о том, что во многих парторганизациях царит произвол в выдаче и хранении партийных документов и хаос в постановке учета членов и кандидатов партии»[xx]. Следующим после проведения проверки партийных документов мероприятием по чистке рядов партии стал обмен партийных документов (с 1 февраля по 1 мая 1936 г.). Как отмечалось в резолюции пленума ЦК ВКП (б) от 21-25 декабря 1935 г., «при проведении обмена партдокументов партийные организации должны учесть многочисленные ошибки, имевшие место в прошлом, когда обмен партийных билетов рассматривался как механическая замена одного партбилета другим. Обмен партийных билетов и введение новых учетных карточек является серьезнейшим партийно-организационным мероприятием, которое должно закрепить результаты проверки партийных документов и способствовать дальнейшему укреплению рядов ВКП (б)»[xxi].

В период проверки партдокументов по Свердловской области было исключено из партии троцкистов, зиновьевцев и «их приспешников» 235 человек[xxii], при обмене партийных документов – 20 троцкистов[xxiii].

После обмена партийных документов (за период с октября 1936 по февраль 1937 г.) по Свердловской области было исключено из партии за троцкистскую деятельность, двурушничество, контрреволюционную агитацию и либеральное отношение к врагам партии 340 человек (из них 135 – за активный троцкизм, 137 – за связь с троцкистами, отсутствие бдительности, и 18 чел. – за скрытие участия в оппозициях*)[xxiv]. Отраслевой состав исключенных из партии и арестованных представлен в таблице 1.

Таблица 1[xxv].

                Согласно данным таблицы, на первом этапе репрессии были направлены главным образом против работников промышленности, идеологических работников и советского аппарата. Репрессии против руководящих партийных работников на данном этапе только начинаются.

Самыми крупными фигурами руководящего состава, репрессированными в 1936 - начале 1937 гг. были: в промышленности – начальник строительства «Средуралмедьстрой» Жариков, начальник Уралцветмет Колегаев, начальник строительства Уралвагонстроя Марьясин и Тавштейн, начальник Химстроя Каширин, заведующий областным отделением местной промышленности Стриганов и его заместитель Медников. За преступное отношение к выполнению своих обязанностей был снят с работы ряд советских работников – председателей районных исполнительных комитетов (Румянцев), председателей Горсоветов (Пыхтеев)[xxvii], как активный троцкист исключен из рядов ВКП (б) начальник планово-финансового отдела ОблЗУ Степанов В.В., за активное участие в троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации был исключен председатель облисполкома Головин Ф.В.

Фактически первые репрессии против партийных управленцев, связанные с поиском «троцкистов», начинаются в аппарате Пермского горкома ВКП (б) и Свердловского обкома ВКП (б), а также против руководства высших учебных заведений.

 Первым руководящим партийным работником, исключенным из партии за троцкизм, стал зав. отделом партийной агитации и пропаганды Пермского Горкома ВКП (б) Матвеев Г.Ф.[xxviii]. Далее сразу же следует поручение секретарю Пермского горкома ВКП (б) Голышеву проверить своих работников, подобранных Матвеевым на работу в горком и периферию[xxix]. Так, по заданию партии начинались репрессии против номенклатуры в городских и районных партийных организациях.

Параллельно репрессии разворачивались в аппарате Облоно: 31 августа 1936 г. как двурушника исключили из партии зав. школьным сектором Свердловского обкома ВКП (б) Застенкер Н.Е.[xxx], была снята с работы заведующая Пермского гороно Нетупская.

В сентябре-декабре 1936 г. «вычищается» руководство учебных заведений г. Свердловска: за связь с троцкистами репрессированы директор института марксизма-ленинизма Новик (эта должность утверждалась ЦК ВКП (б)), преподаватель Лемкова и др., директор Горного института Скороделов[xxxi].

 В январе 1937 г. были исключены из партии за троцкизм партийные руководители Дьячков М.Н., Чернецов П. Н., сняты с работы, а впоследствии арестованы зам. зав. промышленным отделом обкома ВКП (б) Спивак, зав. культпросветотдела обкома И.Т. Сорокин[xxxii].

Таким образом, репрессивная кампания против номенклатуры Свердловской области, имела следующие особенности. Во-первых, была нацелена на поиск «троцкистов» в партии, в первую очередь в сфере руководящих промышленных кадров, советского аппарата и учебных заведений. Непосредственно партийные руководящие кадры Свердловской области в августе 1936-марте 1937г. практически не пострадали.  

Этапным рубежом в развязывании репрессий против номенклатуры стал февральско-мартовский пленум 1937 г. Главными обвинениями против номенклатуры стали следующие: руководящие работники не заметили сигналов вредительской, шпионской или террористической деятельности (в частности, к ним относились закрытые письма от 18 января 1935 г. «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова»[xxxiii], от 29 июля 1936 г. «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока»[xxxiv]); не разглядели врагов народа в рядах партии и др.[xxxv]

Как полагаем, репрессии, развернутые в марте-ноябре 1937 г., были особой кампанией в рамках общего процесса репрессий против номенклатуры. В отличие от первого этапа, который был направлен на выявление и уничтожение «троцкистов», в марте 1937 г. появляется новая формулировка: «враг народа». Как полагает Ш. Фицпатрик, это было «кодовое название, означающее, что … охота будет вестись главным образом среди коммунистической элиты»[xxxvi]. После февральско-мартовского пленума ЦК ВКП (б) начинаются массовые аресты партийной номенклатуры.

Так, в марте был исключен из партии и арестован первый секретарь Тагильского горкома ВКП (б) Окуджава Ш.С.[xxxvii] 27 апреля – исключен из партии как враг народа первый секретарь Орджоникидзенского райкома ВКП (б) г. Свердловска Л.А. Авербах[xxxviii]. 3 мая был исключен из партии и выведен из состава пленума обкома ВКП (б) Голышев А.Я., бывший первый секретарь Пермского горкома ВКП (б)[xxxix].

20 мая жертвой репрессий становится первый секретарь Свердловского горкома ВКП (б) Кузнецов М.В., первый секретарь Краснокамского райкома ВКП (б) Кайдалова В.Д. за участие в контрреволюционной организации[xl].

Наконец, 21 мая 1937 г. был вызван в Москву и арестован первый секретарь Свердловского обкома ВКП (б) И.Д. Кабаков. Об исключении его из членов ЦК ВКП (б) и членов партии было сообщено секретарем ЦК ВКП (б) Андреевым. И.О. первого секретаря Свердловского обкома стал А.Я. Столяр[xli][41]

После ареста Кабакова начался поистине огромный вал репрессий, обрушившихся на номенклатуру Свердловской области.