Государственное регулирование трудовых отношений в годы НЭПа

Государственное регулирование трудовых отношений в годы нэпа: формирование системы мотивации труда в промышленности

Л.И.Бородкин, Е.И.Сафонова

     Проблему изучения политики советского государства в области трудовых отношений в годы нэпа нельзя назвать иcчерпанной. Среди историков нет единого мнения о направленности и степени влияния государства на формирование мотивации труда, об эволюции принципов и механизмов оплаты труда рабочих и служащих, занятых в государственном секторе, о соотношении материальных и нематериальных стимулов производительного труда в годы нэпа. Наши собственные исследования в области мотивации труда в советской промышленности 20-х гг. подводят к выводу о том, что ведущая роль в системе мотивации труда рабочих в годы нэпа отводилась материальным стимулам, связанным преимущественно с дифференциацией оплаты труда (в зависимости от квалификации работников, производительности их труда, условий работы)1. Однако постепенно возрастало значение и нематериальных стимулов. Какую роль в этом процессе играли партийные и хозяйственные органы, профсоюзы? Как изменялся общий вектор государственной политики в данном аспекте в эти годы? Об этом идет речь в данной работе, в центре внимания которой — регулирующие воздействия на сферу трудовых отношений со стороны государственных институтов.                      
  

***

      Обращаясь к источникам, характеризующим советскую политику в области мотивации труда в период нэпа, отметим прежде всего партийные документы 20-х гг., на основе которых осуществлялось партийное руководство в области трудовых отношений. Это резолюции и решения съездов и конференций партии и пленумов ЦК, постановления, письма и обращения Центрального Комитета партии. Решения высших партийных органов являлись общими политическими директивами, на основе которых осуществлялась деятельность советских, профсоюзных, комсомольских организаций, мобилизующих массы на выполнение поставленных партией задач. Резолюции и решения съездов определяли политику партии в целом и устанавливали очередные задачи в области строительства нового общества. Так, например, в резолюциях XII съезда РКП(б) в 1923 г. роль партии в управлении народным хозяйством формулировалась весьма определенно: «...в нынешний строительный, хозяйственный период революции руководство работой хозорганов в основных пунктах советского строительства является и должно являться основным содержанием работы партии»2. И далее — «...руководство в основном самой работой хозорганов — особенно в обстановке новой экономической политики, которая создает опасность внутреннего перерождения части кадрового состава хозяйственников и извращения пролетарской линии в экономическом строительстве, — является обязанностью партии».               
     Документы массовых организаций, в нашем случае это резолюции и решения конференций и съездов профсоюзов, представляют большой интерес в силу того, что они характеризуют мероприятия, направленные на решение поставленных партией задач. Оценка той роли, которую, по мнению высших партийных органов, должны были играть профсоюзы, дана в целом ряде резолюций и постановлений. Так, на Пленуме ЦК РКП(б) в октябре 1925 г. было отмечено, что «в лице профсоюзов партия имеет мощный аппарат проведения коммунистического влияния и своей политики на всю массу беспартийных рабочих, а через последних на многие миллионы крестьян»3.      
      Созданные первоначально как организации, призванные стоять на защите интересов рабочих при капитализме, профсоюзы после октябрьской революции 1917 г. попытались заявить о себе как об организации, желающей непосредственно участвовать в управлении экономикой. Итоги профсоюзной дискуссии, развернувшейся в 1920 г., победа ленинского лозунга «Профсоюзы — школа коммунизма» навсегда оставили профсоюзы на вспомогательной ступеньке в управлении производством. Они должны были заниматься «защитой интересов трудящихся масс», причем защитой как от отдельных предпринимателей, так и от «бюрократических извращений» нового государства. Участие профсоюзов в управлении экономикой поощрялось, когда речь шла об обсуждении планов и выдвижении кандидатур на различные административные посты, но исключалось в форме прямого вмешательства профсоюзов в управление производством. Были определены области «профсоюзной компетенции» — это вопросы тарификации, коллективные договоры, охрана труда. В период возникновения забастовок профсоюзы были обязаны «содействовать наиболее быстрому и безболезненному улаживанию конфликтов». Тесно связана с перечисленными выше задачами профсоюзов и задача «по развертыванию творческой инициативы масс в деле создания коммунистического отношения к труду»4, т.е. главным образом к социалистическому соревнованию. Таким образом, материалы профсоюзных организаций — как центральных, так и отраслевых, являются важным источником по изучению механизмов принятия и реализации решений в области трудовых отношений в годы нэпа.                 
      Источники, содержащие законодательные акты и постановления советского правительства, хозяйственных органов разного уровня представляют для нас особый интерес. 20-е гг. были периодом поиска механизмов государственного управления экономикой страны. «Создание социалистической экономики в России было сопряжено с огромными трудностями. Приходилось идти непроторенным путем. Готовых форм социалистического хозяйства история еще не знала»5. Постановления, циркуляры, приказы ВСНХ, СТО, СНК, НКТ СССР и других органов управления народным хозяйством дают источниковую базу для изучения данного аспекта регулирования трудовых отношений в стране в годы нэпа.              
     Партийные ориентиры в области трудовой политики                  
      Особенностью поворота к нэпу и его осуществления было использование мощного и хорошо организованного идеологического обеспечения. К разъяснению новой политики власти были привлечены все наличные пропагандистские и агитационные силы партии, добивавшиеся на многочисленных митингах и сходках поддержки и одобрения как общего курса советской власти, так и начинающих осуществляться мероприятий новой экономической политики. Эффективно использовалась партийная печать. В конечном итоге удалось добиться повышения «социальной энергии» общества.                 
      В промышленности реформы начали проявляться в ликвидации главков и центров, характерных для периода «военного коммунизма», в демилитаризации предприятий, постепенном переходе от натуральной к денежной форма оплаты труда. Нэп способствовал прежде всего быстрому возрождению и развитию легкой промышленности. Создавались условия для реализации «очередных задач Советской власти», о которых В.И.Ленин писал еще весной 1918 г.: «На очередь дня становятся в особенности меры повышения трудовой дисциплины и производительности труда. Шаги, начатые уже в этом направлении, особенно профессиональными союзами, должны быть изо всех сил поддержаны, укреплены и усилены. Сюда относится, например, введение сдельной платы, применение многого, что есть научного и прогрессивного в системе Тейлора, соразмерение заработков с общими итогами работы фабрики...»6       
      Ориентиры государственной политики регулирования трудовых отношений формировались на партийных форумах. Не ставя перед собой задачи охарактеризовать этот процесс сколько-нибудь подробно, отметим здесь лишь основные его аспекты.                      
      Х съезд РКП(б), проходивший в марте 1921 г., объявил о переходе к новым формам управления народным хозяйством страны. В принятом на съезде постановлении в разделе «Задачи в области нормирования труда» ставилась задача профсоюзам – использовать натуральную оплату труда как средство дисциплинирования и повышения производительности труда. В постановлении обращалось внимание на необходимость установления целевой системы снабжения и распределения, бесплатного отпуска продуктов и предметов широкого потребления для трудящихся, а фонд натурпремирования планировалось довести до размеров, отвечающих нормам ударного пайка для всех рабочих и служащих. В одном из положений постановления прямо говорилось о сохранении «разности оплаты труда в зависимости от квалификации». Отмечалось однако, что «тарифная политика должна строиться на возможно большей уравнительности между ставками». И далее: «в области натурализации заработной платы необходимо установить через профсоюзы нормы и порядок бесплатного пользования материальным снабжением, средствами передвижения и связи, жилищами, театром и пр.»7 На XIII партконференции РКП(б) в январе 1924 г. была принята резолюция, которая включала ряд конкретных мер в области регулирования заработной платы. В соответствии с подъемом промышленности и производительности труда должна была расти и зарплата. Обращалось внимание на подтягивание зарплаты рабочих в тех отраслях промышленности, где она все еще отставала от среднего уровня. Устанавливались строжайшие кары за задержку выплаты заработной платы. В целях сохранения реальной высоты зарплаты устанавливались специальные надбавки за дороговизну (курсовые потери рабочих составляли в то время не менее 20, а иногда до 30% заработной платы).      
      К середине 20-х гг. промышленность почти полностью использовала основной капитал, унаследованный от дореволюционной эпохи. В своем дальнейшем развитии предприятия нуждались в переоборудовании и новом фабрично-заводском строительстве. А это, в свою очередь, целиком зависело от размера накоплений, которые можно было бы вложить в дело расширения и модернизации промышленности. На партийных съездах и пленумах остро вставал вопрос о накоплении средств не только для роста зарплаты, но и для расширения производства, для обновления изношенного и устаревшего оборудования и т.д. В соответствии с этими целями ставились задачи по увеличению производительности труда, расширению производства, удешевлению изделий промышленности. Решение этих задач требовало от властей формирования новых стимулов к труду (не отменявших, однако, традиционных — материальных стимулов). Так, постановление августовского (1924 г.) Пленума ЦК РКП(б) ввело в практику производственных коллективов соревнование за повышение норм выработки, перевыполнение производственных заданий (хотя широкого распространения соцсоревнование в годы нэпа не получило; положение изменилось с началом первой пятилетки, когда инициирование трудовой активности посредством соревнования становится одним из главных направлений государственной политики в области мотивации труда).   
      В качестве одной из основных форм активизации рабочих в решении производственных задач партия большевиков рассматривала производственные совещания (их прообразом были создававшиеся в первые годы советской власти «ячейки содействия организации производства»). Со второй половины 20-х гг. в жизнь фабрично-заводских коллективов стали входить производственные совещания и производственные конференции. В постановлении Оргбюро ЦК РКП(б) «О работе производственных совещаний и производственных конференций» определялись конкретные меры по усилению партийного руководства деятельностью производственных совещаний и конференций. В постановлении говорилось, что практика показала жизненность этих массовых форм, вовлекающих к активному участию в производственной работе широкие массы рабочих, повышающих их производственную квалификацию8.             
      В связи с проблемами середины 20-х гг. («чрезвычайно сложная со всех точек зрения ситуация»9) апреле 1926 г. выходит Обращение ЦК и ЦКК ВКП(б) о борьбе за режим экономии10, в котором содержался призыв ко всем трудящимся неуклонно повышать производительность труда, добиваться всемерной экономии, максимально использовать внутрихозяйственные резервы. Были определены конкретные меры по решению этих задач. Предусматривалось, в частности, широкое освещение разоблачений в печати фактов бесхозяйственности, расхлябанности, расточительности (невзирая на служебное положение ответственных за это лиц), установление подробной деловой отчетности хозяйственников перед рабочей массой на своих предприятиях, усиление строгой ответственности за бесхозяйственность и расточительность, суровая и решительная борьба с растратами и злоупотреблениями, с преданием суду всякого провинившегося, независимо от занимаемого им положения, приведение всяких начислений на зарплату в строгое соответствие с декретными постановлениями, полная ликвидация каких бы то ни было скрытых видов дополнительного обложения хозорганов, продолжение упорной систематической работы по повышению производительности труда, как важнейшего источника социалистического накопления, борьба за общее повышение продуктивности предприятий, борьба с невыходами на работу, с прогулами и пр.»11               
      Выявленные нами архивные материалы наглядно показывают те грани в отношении рабочих к этому обращению руководства, которые историография традиционно оставляла «в тени». Так, на общефабричной конференции Красно-Пресненской Трехгорной мануфактуры в июне 1926 г. рабочие высказывали свое мнение относительно проведения режима экономии на фабрике. «Вот сейчас проводится режим экономии, его проведение, конечно, нельзя принимать исключительно за счет рабочей силы. Здесь нужно рациональное использование имеющегося оборудования, изыскания путей и методов обработки»12. «Какой это режим экономии, когда хозяйственники не кипятят воду для рабочих, они говорят это дает им экономии 100 руб. месяц, а сколько подметок изобьет рабочий ходя от спальни к спальне за кипятком?»13 «Режим экономии валят на рабочего. При старом режиме служащим извозчиков не давали, а теперь всем дают автомобиль и лошадей»14. Активно обсуждался на конференции и вопрос о коммунальных платежах, которые в свете выполнения постановления о режиме экономии хозяйственные органы предлагали включить в заработную плату. Вот как на это реагировали рабочие Трехгорки: «ВСНХ хочет отменить коммунальные услуги и включить их в зарплату, это ляжет тягостью на нашу шею». «ВСНХ и партия поставили вопрос о режиме экономии. В числе этих вопросов стоит вопрос о коммунальных услугах. Коммунальные услуги по всем фабрикам разные, например, Трехгорная — 13 руб., Октябрьская — 15 руб., Ярцевская — 6 руб. 50 коп. В чем здесь причина. Мы не мыслим, что отмена коммунальных платежей била бы по зарплате...»15       
      Другая кампания 20-х гг. была направлена на увеличение производительности труда. Она встречала сопротивление со всех сторон. Профсоюзы не считали нужным принимать в ней активное участие. Рабочая оппозиция исходила из того, что так как реальная зарплата в 1926–1927 гг. в среднем по промышленности не достигла довоенной, недопустимо требовать от рабочих, чтобы они производили такой же объем продукции, как в 1913 г. Роль профсоюзов в регулировании важнейших вопросов трудовых отношений в годы нэпа заслуживает отдельного рассмотрения.                       
     Высшие органы управления народным хозяйством  в деле регулирования заработной платы                 
      Основным звеном в деле управлении экономикой нового общественного строя был, безусловно, Высший Совет Народного Хозяйства при СНК, созданный еще в декабре 1917 г. Все законопроекты по развитию народного хозяйства вносились на рассмотрение СНК через ВСНХ.                     
      Анализ деятельности Президиума ВСНХ в период 20-х гг. показывает, что значительное место в ней уделялось проблемам восстановления и реконструкции промышленности, в частности, стимулирования труда рабочих.      
      1920 г. был годом крайнего упадка, когда после мировой и гражданской войн была практически до основания разрушена промышленная база экономики страны. Топливный кризис начала 1921 г. и продовольственный кризис лета, уход рабочих с фабрик и заводов на полевые работы сказались на положении всех отраслей: уменьшилось количество проработанных дней, увеличился процент неиспользованного рабочего времени. А низкий уровень производительности труда в промышленности был тесно связан с системой снабжения рабочих продовольствием.  
      Имевшая место в период «военного коммунизма» тенденция к натурализации экономики, в частности, и в оплате за труд, к началу 20-х гг. исчерпала свои ресурсы, а введение новых принципов оплаты труда и рост заинтересованности рабочих в результатах своей работы привели к достаточно быстрому подъему целого ряда отраслей.      
      Основные тенденции новой экономической политики в отношении рабочей силы сводились к следующему: переход от снабжения народного хозяйства рабочей силой в порядке трудовой повинности к свободному договору найма; переход от твердых норм зарплаты к установлению Высшим Тарифным Советом минимума зарплаты и к развитию системы коллективных договоров между профсоюзами и соответствующими предприятиями; увеличение размера реальной зарплаты с приближением ее к прожиточному уровню; сокращение штатов учреждений.      
      Рассмотрим, как реализовывалась эта политика в области оплаты труда административно-хозяйственными органами в годы нэпа.           
      Одним из первых приказов ВСНХ, инициирующих новые трудовые отношения, был приказ №171 от 4 мая 1922 г., регламентирующий порядок заключения коллективных договоров. Указывалось, что переход на хозрасчет в условиях текущего кризиса дает возможность существовать только тем предприятиям, в которых издержки на производство будут покрываться реализацией продукции на рынке или у госорганов.      
      Большое внимание органами управления народным хозяйством уделялось повышению зарплаты рабочих в соответствии с темпами инфляции («индексированию» зарплаты, пользуясь сегодняшней терминологией). Приказом ВСНХ средняя ставка на февраль месяц 1922 г. для рабочих и служащих 6-го разряда постановлением СНК от 10 февраля устанавливалась в размере 1800000 руб. Причем 1/3 зарплаты рабочих и служащих предприятий должна была быть покрыта путем реализации продукции. С февраля 1922 г. постановлением СНК все вопросы, связанные с формированием фондов заработной платы, были переданы в Центральную фондовую комиссию по заработной плате (Цефонд). Постановлением Цефонда средняя ставка на март 1922 г. на предприятиях была установлена для рабочего 6-го разряда третьей группы в размере 4500 рублей. А в августе того же года максимальная оплата труда составляла 60000 руб. дензнаками обращения 1922 г. Через два месяца, в ноябре, сумма вознаграждения за труд была уже 100000 руб. дензнаками 1922 г., а в декабре эта сумма возросла до 150000 рублей.               
      К осени 1922 г. договорные отношения между хозяйственными органами и профсоюзами становятся более систематическими. Кроме того, в течение всего 1922 г. фабрики и заводы перешли в основном на сдельную оплату труда, что дало возможность значительно поднять заработок квалифицированных рабочих. Эти новые обстоятельства и вызвали общий подъем реальной зарплаты в промышленности.      
      В январе 1923 г. вышел приказ ВСНХ, определивший ряд мероприятий, необходимых для поддержания единства тарифной политики и установления соразмерности оплаты труда рабочих различных отраслей промышленности. Причем, во избежание несоответствия между заработной платой в различных отраслях промышленности, устанавливались согласованные ее предельные нормы. Для этого организовывались совещания заинтересованных органов соответствующей отрасли производства и вырабатывалась общая линия тарифной политики, устанавливающая минимум и максимум оплаты труда                  
      В январе 1923 г., после осуществления первого этапа денежной реформы, ВСНХ издает приказ, который регламентирует переход на учет заработной платы в дензнаках образца 1923 г. С начала 1923 г. в документах хозяйственных органов фиксируется, что заработная плата устанавливается с учетом географического расположения предприятий. Эту тенденцию можно отследить еще с 1918 г., когда ВЦИК принял Кодекс законов о труде, в котором устанавливался размер вознаграждения в соответствии с определяемым Комиссариатом труда прожиточным минимумом для каждой местности РСФСР. Эта система найдет свое дальнейшее развитие в 1924 г., когда устанавливались твердые паритеты и поясное расписание при переводе товарных рублей в твердую валюту.         
      Анализируя ежемесячные повышения денежного вознаграждения служащего или рабочего государственных учреждений и предприятий, проводившиеся советским правительством в 1923 г., можно установить, что с января по апрель увеличение заработной платы шло на уровне 25% в месяц для всех географических поясов, а в мае–июне — 35–40%. Эти данные наглядно показывают, что руководители ВСНХ понимали значение материальной заинтересованности рабочих в решении задач восстановления промышленности.                 
      В марте 1923 г. публикуется совместный циркуляр ВЦСПС и ВСНХ №555 «О порядке исчисления зарплаты по коллективным договорам». В нем говорилось, что исчисление зарплаты по коллективным договорам в товарных рублях, по бюджетному индексу Госплана получило повсеместное применение, обеспечив устойчивость исчисляемой таким образом зарплаты. Но эта практика имела ряд недостатков, и прежде всего, — отсутствие точных местных довоенных цен, что приводило к тому, что местный товарный рубль являлся более или менее произвольной величиной. Это затрудняло сравнение уровней зарплаты по различным районам, т.к. реальная покупательная способность местного товарного рубля была весьма различной в силу разнообразной довоенной стоимости бюджетного набора в каждой отдельной местности. Все это вынудило ВСНХ и ВЦСПС принять ряд конкретных мер для исправления создавшегося положения. С этой целью было рекомендовано стоимость набора переводить в советские дензнаки по местным ценам на определенное число месяца. Это давало одинаковую для всех местностей реальную устойчивую единицу исчисления. Было принято решение, что для исчисления зарплаты при сдельных расценках, зарплату, установленную в процентах к стоимости набора, следовало переводить в условный товарный московский рубль, который получался путем деления текущей стоимости набора в данной местности на 10 (стоимость указанного набора в Москве в 1913 г. была равна 10 рублям). Далее шло разъяснение по переводу условного товарного рубля и установлению заработной платы для сдельных расценок.      
      В апреле 1923 г. председатель ВСНХ СССР П.Богданов дал разъяснения к ранее принятому документу. Общая оценка хозяйственного положения страны, — говорилось в циркуляре, — требует всемерного сокращения себестоимости продукции промышленности, удержания на достигнутом уровне зарплаты в производстве, особенно в легкой индустрии, где она достигла (а частично и превзошла) довоенный уровень. В некоторых отраслях промышленности зарплата значительно отстала от среднего уровня, и речь в первую очередь шла о подъеме заработной платы в тяжелой индустрии.      
      В директиве обращалось внимание на зависимость уровня зарплаты не только от размера тарифной ставки I разряда, но также и от разбивки рабочих по тарифным разрядам. А разбивка по тарифным разрядам влекла за собой пересмотр норм выработки в сторону рационализации и приближения к технически достижимым нормам.     
      Разразившийся в 1923 г. кризис сбыта вызвал к жизни приказ ВСНХ №504 от 29 августа 1923 г., в котором ставилась задача осуществления полной денатурализации зарплаты. В начале 1924 г. Президиум ВСНХ принял приказ, в котором подчеркивалось, что оклады, превышающие нормы, установленные коллективными договорами или тарифными соглашениями, назначаются исключительно крупным специалистам или особо квалифицированным работникам. Причем особое внимание было обращено на увеличение оплаты труда крупных специалистов, работающих непосредственно на заводах и фабриках (эта мера реализовывалась, однако, не в русле массового повышения зарплаты).           
      Тяжелые условия, возникшие вследствие кризиса сбыта и неблагоприятной экономической конъюктуры, еще более обострились к весне 1924 г. В этой связи главную задачу в области политики заработной платы хозяйственные органы видели в сохранении на достигнутом уровне реальной зарплаты, а также в ее своевременной выдаче. Этого можно было достигнуть путем перевода зарплаты в червонное исчисление по курсу дня, установленного коллективными договорами для ее выплаты.            
      1924 г. был годом, насыщенным как крупными постановлениями хозяйственных и профессиональных органов в области политики зарплаты , так и разъясняющими их циркулярами.               
      В связи с проведением денежной реформы и переходом страны на расчеты в золотой валюте правительство и хозорганы провели ряд мероприятий по переводу совзнаков в твердую валюту. Так, в феврале 1924 года Постановлением СТО №340 определялось, что заработная плата с 1 марта 1924 г. производится без перевода ставок в советские денежные знаки и выдается в твердой валюте. Особо подчеркивалось, что это изменение способа исчисления заработной платы не должно повлечь за собой снижения реального уровня зарплаты. Этим же постановлением определялись твердые паритеты и территориальные пояса, которые выглядели следующим образом: 1-й пояс (столицы и крупнейшие промышленные центры), 2-й пояс (районы среднего уровня) и 3-й пояс (районы низкого уровня цен). Состав территориальных поясов был следующим:             
      1-й пояс: Москва, Ленинград и Нижний Новгород с их губерниями и города: Тула, Харьков, Екатеринослав и Мурманск.

      2-й пояс: Донецкая губерния, Екатеринбург, Брянск, Владимир, Иваново-Вознесенск, Кострома, Тверь и Рязань, с их губерниями, и города: Пермь, Астрахань, Казань, Киев, Череповец, Самара, Минск, Краснодар, Ростов-на-Дону, Грозный, Одесса, Николаев, Саратов, Баку, Новороссийск, Симферополь, Севастополь, Петрозаводск, Царицин, Ярославль, Архангельск, Новгород, Псков и губернии: Тульская, Харьковская, Екатеринославская и Мурманская.       
      3-й пояс: остальные города и губернии, не вошедшие в первые два пункта.
      Причем в начале месяца необходимо было установить местную стоимость бюджетного набора в твердой валюте, после чего во второй половине месяца доплачивалась процентная надбавка на дороговизну.      
      Уже в марте 1924 г. Постановлением СНК СССР «О порядке выкупа сов. знаков, стоимость которых не обозначена в твердой валюте» принимается решение об изъятии из обращения советских денежных знаков путем их выкупа по твердому курсу. Твердый курс был установлен с 10 марта 1924 г. Он был обозначен в 1 рубль золотом за 50000 рублей в дензнаках образца 1923 г. В соответствии с этим определялся твердый паритет купюр дензнаков образца 1923 г. исходя из расчета: 500 руб. дензнаков образца 1923 г. равны 1 коп. серебром.      
      Постановление Совета Труда и Обороны, опубликованное в феврале 1924 г., определяло твердые паритеты при переводе товарных рублей в твердую валюту: для 1-го пояса — 1 товарный рубль = 1р. 50 коп. в твердой валюте; для 2-го пояса — 1 товарный рубль = 1р. 30 коп. в твердой валюте; для 3-го пояса — 1 товарный рубль = 1р. 00 коп. в твердой валюте.                    
      В развитие этого курса, в конце марта 1924 г. вышли два приказа ВСНХ: №185 и №200. Первый из них определял состав предметов бюджетного набора и порядок замены одних параметров набора другими, при этом должны были быть учтены не только цены частного рынка, но также розничные частные цены государственных торговых органов и кооперативов. Второй приказ устанавливал надбавки на дороговизну, распространяемые на те коллективные договора, по которым до 4 марта 1924 г. была введена страховка установленной в товарных рублях зарплаты путем перевода в червонное исчисление на день определения стоимости бюджетного набора. По коллективным договорам, в соответствии с которыми указанная страховка не была установлена до 1-го марта 1924 г., выплата на 1-е апреля 1924 г. производилась по специальным соглашениям сторон (профсоюзов и хозорганов) на основе сохранения уровня реально выплачивавшейся зарплаты.           
      Учитывая ведущую роль материальных стимулов в повышении производительности труда на госпредприятиях, хозяйственные органы уделяли много внимания вопросам оплаты труда, дифференциации зарплаты рабочих, а также распределению работающих по тарифным разрядам и ставкам. С этой целью в различных отраслях промышленности регулярно проводились анкетные обследования. О важности этой работы говорит тот факт, что был принят специальный приказ №318 от 29 апреля 1924 г. об оказании полного содействия местным органам статистики труда в проведении этого анкетирования. Отмечалось, что коллективные договора в большинстве случаев не предусматривали вопроса об установлении нормы выработки, вследствие чего на практике выявлялся высокий процент переработки основной тарифной ставки. Между тем при текущем положении промышленности повышение норм выработки и производительности труда являлось необходимой предпосылкой увеличения зарплаты.

     
     * * *

      К середине 20-х гг. в целом ряде отраслей промышленности было восстановлено довоенное производство. Наступило время пересмотра политики в области мотивации труда. В феврале 1925 г. Совет Народных Комиссаров издал приказ «О мероприятиях по заработной плате», в котором поручил НК труда разработать единообразную сокращенную номенклатуру должностей для служащих государственных учреждений. 9 июня 1925 г. Совнарком СССР принял постановление «О нормировании зарплаты служащих государственных учреждений». В основу системы государственного нормирования были положены номенклатура должностей с единым наименованием и характеристикой вида и объема выполняемой работы, твердые штаты на основе этой номенклатуры и твердые оклады для каждой штатной должности. Предельный размер персональных окладов (специальных ставок) определялся в 360 руб. В марте 1927 г. вышло постановление ЦИК и Совнаркома СССР «О порядке выдачи поощрительного вознаграждения лицам руководящего персонала». 30 сентября того же года Совнарком принял постановление «О государственном нормировании зарплаты служащих государственных учреждений и предприятий», которым государственные учреждения обязывались проводить сокращение аппарата и рационализацию его деятельности. Для тех учреждений и предприятий, где еще не была введена система государственного нормирования зарплаты, специальным постановлением СНК от 26 апреля 1928 г. определялся порядок установления персональных окладов.            
      В конце сентября 1928 г. СНК принял очередное постановление «О нормировании зарплаты», которым обязал Наркомтруд до 1 октября 1929 г. разработать общесоюзный пятилетний план проведения унификации зарплаты служащих государственных учреждений. В том же месяце (сентябрь 1928 г.) Совнарком принял постановление «О порядке установления персональных окладов для служащих государственных учреждений и предприятий, кооперативных организаций, смешанных акционерным обществ и акционерных обществ с преобладающим участием кооперативного капитала», которое можно расценивать как первую за полтора года попытку регламентирования оплаты труда служащих подобных предприятий.           
     * * *
      Таким образом, экономическая политика новой власти в области трудовых отношений, регулирования оплаты труда на всем протяжении 1920-х гг. проводилась на базе известной согласованности партийно-государственных, хозяйственных органов и профсоюзов в их реализации. В целом эту политику следует признать рациональной, позволившей решить основные задачи реконструкции народного хозяйства. Однако нараставшие противоречия нэпа, постоянное административное вмешательство в деятельность предприятий, введение иных, чем хозрасчет и рынок, методов хозяйства в конечном итоге привели к тому, что экономика пришла в столкновение с политикой.  
     
     Сочетание материальных и нематериальных стимулов к труду (Из жизни Трехгорки)                
      Как было отмечено выше, в начале 1920-х гг. основным стимулом к труду являлся материальный стимул, т.е. заработная плата (в различных формах), точнее, ее дифференциация, определявшаяся в основном квалификацией рабочих и производительностью их труда. Один из ориентиров государственной политики был направлен в это время на повышение уровня жизни рабочих, это особенно было заметно в первые годы нэпа, когда заработная плата в промышленности росла заметно быстрее, чем производительность труда. Так, проведенный нами анализ архивных материалов фабрики «Трехгорная мануфактура» показывает, что еще в начале 1920-х гг.
     руководство предприятия видело свою основную задачу в обеспечении работающих дополнительным продовольственным пайком, «при котором явится полная возможность поддержания и нормы выработки, и дисциплины среди работающих»22. Директор Трехгорки А.Чистяков в докладной записке о состоянии фабрики и возможности пуска производства после вынужденного простоя (17 месяцев) указывал, что «правильное обеспечение и премирование натурой за труд будут лучшими стимулами работоспособности работающих»23. Как писал в те годы Ф.Ревзин24, если при натуральном обмене «наделить рабочих покупательной способностью» можно только предоставив им продукты промышленности (натуральное премирование продуктами собственного производства), то при товарно-рыночных отношениях с восстановлением денежного обращения это можно было сделать, лишь наделив их денежными знаками, т.е. установив заработную плату в денежной форме. Расчет заработной платы велся в деньгах, деньгами ее рабочий и получал. Но исчислялась заработная плата не в деньгах, а по набору продуктов, т.е. в натуральной форме. И тот товарный рубль, по которому исчислялась зарплата, был не чем иным, как заранее определенный в норме и количестве набор продуктов в зависимости от квалификации и от производительности труда (паек). Интересную иллюстрацию в этой связи дают архивные материалы Трехгорной мануфактуры.      
      Осенью 1921 г., когда промышленность еще находилась на «коллективном снабжении», руководство фабрики в соответствии с новой 17-ти разрядной тарифной сеткой произвело подсчет как денежных, так и продуктовых пайков в соответствии с кадровым составом рабочих и служащих. Размер паев был установлен следующий: 1 денежный пай равен 3000 руб., 1 продовольственный пай – 7/8 фунта муки. По этим пайкам устанавливались тарифные сетки для оплаты труда.                   
      Подсчет заработков рабочих по сдельным расценкам дал максимальные заработки продовольствием в 1 пуд 20 фунтов муки. Как было отмечено в данном отчете, «введение коллективного снабжения рабочих и служащих имеет определенное отражение на отношении рабочих к производству. Выработка повышалась»25. Заводоуправление из полагающегося ему 10%-ного фонда продуктового назначения производило «выдачу примерным рабочим, коих выработка превысила на 150% их норму; таковых из общего штата имеется по разным отделам 360 человек, выдача таким рабочим сверх их пайка выражается в 30 фунтах муки и других продуктов пропорционально»26. Эти меры, предпринятые руководством фабрики, служили в то время решению главной задачи — удовлетворению насущной потребности рабочего, что в свою очередь выражалось в повышении производительности труда, уменьшении прогулов. «Желание выработать больше, в связи с заинтересованностью продовольствия, очень велико: имеются, например, такие выработки как работа ткачей вырабатывавших некоторые ткани по 34 аршин на 8 час. смену»27. В протоколе заседания правления объединения Пресненских Хлопчато-бумажных фабрик совместно с заведующими отделами и директорами фабрик в марте 1922 г. отмечалось: «В виду необходимости покрыть часть заработка рабочих продуктами производства постановлено производить отпуск готовых изделий рабочим и служащим до 10 аршин в месяц, за который выдается заработок»28. В октябре 1922 г. в протоколе заседания находим указание на пересмотр тарифных ставок ежемесячно не позднее 10 числа каждого месяца. А на октябрь месяц Правление Треста гарантирует всем рабочим и служащим следующий паек: 60 фунтов муки, 10 фунтов крупы, 10 фунтов сельдей, 1 фунт мыла, 2 фунта растительного масла, 2 фунта сахарного песку, 2 фунта соли, вычитая из него 600 руб.29 Тарифная ставка рабочего была установлена в размере 2640 руб. с соответствующими повышениями для других разрядов. В декабре 1922 г. после пересмотра тарифного соглашения на правлении было решено: «зарплату 1 разряда считать 7500 руб., для остальных разрядов оклады определяются по коэффициентному соотношению 1:9 17-разрядной сетки»30; выдавался также гарантированный паек в прежнем размере с вычетом за него по следующей схеме: с рабочих 1–2 разряда — 3000 руб., 3–10 разряда — 4000 руб., 11–12 разряда — 5000 руб. А также указывалось, что работающим в 13 разряде и выше паек выдается по их желанию, но по ценам Статбюро на 15-е число31.                  
      Постепенно, к середине 1920-х гг., после проведения финансовой реформы заработная плата приобретает денежную форму. Но вопросы улучшения материального состояния рабочих по-прежнему остаются в центре внимания руководителей предприятий. Так, директор фабрики «Трехгорная мануфактура» А.Чистяков в своем докладе на очередном общем собрании коллектива в октябре 1925 г. указывал «на два самых важных момента рабочего благополучия — на зарплату и жилищный вопрос»32.               
      В России жилищные условия большинства рабочих-текстильщиков традиционно были плохими. В 1920-х гг. они не могли сколько-нибудь существенно улучшиться, так как рабочая сила промышленных предприятий в значительной мере пополнилась за счет пришедших из деревень крестьян. Заводоуправления должны были заниматься жилищным вопросом, в основном — размещением вновь пришедших на предприятия рабочих. Это, конечно, не значит, что не улучшалось старое жилье. В данном контексте интересны факты, относящиеся к началу 20-х гг., характеризующие отношение руководства Трехгорки к этому вопросу. «В жилищном положении работающих приходится рассматривать две стороны: одна — размещенные в казармах и домах фабрики проживают более благополучно. Усилиями Заводоуправления все жилые фабричные помещения поддерживались как и в топливном отношении, так и в санитарном на известной высоте, что дало возможность избежать вспышек эпидемических заболеваний. Другая сторона — это живущие на частных квартирах. Живущие на частных квартирах подвержены всем тем невзгодам, которые обрушивались на обывателей в топливном отношении. В настоящее время делается попытка разместить всех работающих в домах, принадлежащих фабрике; для этой цели реквизированы три дома в районе фабрики с количеством квартир, приблизительно до 50-ти. Ввиду того, что топлива было все время недостаточно, 1-го ноября 1921 г. перестала функционировать фабричная баня и необходимость обмывать рабочее население заставила просить разрешение пользоваться некоторые дни месяца банями, находящимися в ведении Краснопресненского Районного Совета»33. Жилищный вопрос за 8 лет советской власти так и не был решен. Жилая площадь осталась прежней, что в прошлом году, — указывал А.Чистяков в 1925 г. — т.е. 18 кв. аршин (8 кв. аршин в 1913 г.)34. К жилищной проблеме руководство фабрики возвращалось на протяжении всего рассматриваемого периода, так как жилищный вопрос, как и в дореволюционное время, являлся важным фактором привлечения квалифицированной рабочей силы на производство и играл решающую роль в мотивации труда рабочих. «Хотя мы и строим дома, но рост рабочих перегоняет» — отмечали рабочие на конференции Трехгорки в июне 1926 г.35 Не имея достаточных материальных средств для решения жилищного вопроса, некоторые заводоуправления пытались наладить деятельность жилищно-кооперативных организаций. Но из-за нехватки денег («банк ссуду урезал») «жилищная кооперация по-видимому в этот год дом не построит», говорилось в отчете Фабкома Трехгорки в 1926 г.36 Рабочим, проживающим на квартирах предприятия, они предоставлялись бесплатно. Рабочие, проживающие на наемных квартирах в городах, получали от предприятия дотацию 25% со ставки 6 разряда, а проживающие в провинции как на наемных квартирах, так и своих домах, получали от предприятия 15% со ставки 6 разряда37. Следует сказать, что к середине 1920-х гг. жилой фонд фабрики состоял из 89 жилых зданий, разбросанных на большой территории, и имел следующую структуру: 13 спален, 41 квартиры рабочих, 20 коммунальных домов, 13 нежилых построек (сушилки, погреба, ледники, сараи, склады и др.). Жилая площадь выражалась в цифрах: полезной площади — 45011 кв.м, общей — 68407 кв.м. Общая численность рабочих и служащих (среднегодовая) насчитывала 8242 чел., из них работающих — 3982 чел., неработающих — 4260 чел. Простой расчет показывает, что полезная площадь на одного проживающего составляла 5,46 кв.м. (что сравнимо с обеспеченностью жильем дореволюционных рабочих-текстильщиков).
     
     
     * * *

      Уже в первой половине 20-х гг. появляются новые формы стимулирования труда. Входят в практику производственные совещания и производственная пропаганда, ударные бригады, производственные переклички, конкурсы и смотры, распространение рационализаторства и изобретательства и, конечно, социалистическое соревнование, ставшее фактом в 1926–1928 гг.                      
      В 1923 г. на текстильных предприятиях появились так называемые производственные совещания – новая форма привлечения рабочих к активному участию в производстве, целью которой было добиться «не только повышения производительности труда, но и воспитать из каждого рабочего сознательного, квалифицированного участника производственной жизни предприятия, привлечь рабочего к строительству социалистической промышленности и руководству ею»38. В Сборнике приказов и циркуляров по Высшему Совету Народного Хозяйства СССР и РСФСР находим циркуляр №23 от 2 марта 1925 г., в котором говорилось о том, что «производственные совещания имеют уже годовую практику, но еще не все организации... усвоили в одинаковой мере сущность производственных совещаний и наиболее правильную систему их проведения»39. В документе определялась разница между производственными совещаниями, проводимыми профсоюзными органами, и работой производственно-технических комиссий при хозорганах. «Работа последних не носит массового характера и является текущей работой администрации»40. В документе определялась цель производственных совещаний, состоящая в разрешении вопросов, непосредственно связанных с работой на предприятии, «дабы наилучшим образом мог быть использован опыт рабочих для улучшения хода и постановки производства, улучшения методов и удешевления самого производства, поднятия производительности и пр.»41 В мае того же 1925 г. выходит постановление ЦК ВКП(б) «О работе производственных совещаний и производственных конференций». В нем вновь ставилась задача привлечения рабочих к активному участию в работе по повышению производительности и улучшению состояния производства42. Производственные совещания нередко позволяли преодолеть «трения» между различными звеньями производства. Так, в протоколе делегатского собрания Трехгорной мануфактуры от 30 января 1925 г. зафиксировано выступление рабочего Куклева, который отметил, что «совещания являются первым шагом сближения рабочих с техперсоналом, дабы совместной работой усилить нашу производительность»43.      
      Новым направлением стимулирования творческого труда в промышленности стало рабочее изобретательство. Так, в циркуляре №34 от 11 апреля 1925 г. говорилось, что «работая над совершенствованием труда ... рабочий дает своему государству, своему классу возможность повысить производительность труда, сберечь тяжелый труд, улучшить положение трудящихся. Это сознание создаст сильный стимул к творческой изобретательской работе рабочих и техников»44. 14 апреля 1925 г. вышел циркуляр о рационализации предприятий текстильной промышленности, отмечающий определенные мероприятия в области рационализации оборудования, технологического процесса, использования рабочей силы. В августе 1925 г. ВСНХ СССР издает циркуляр №79 «О мерах поощрения рабочего изобретательства на фабриках и заводах»45, в котором к мерам материального поощрения относили денежное вознаграждение, а среди мер нематериального поощрения выделяли следующие:     
     • выдача специального удостоверения; публикация в приказе об изобретении или предложении;             
     • за изобретения, имеющие ценность не только для предприятия, но и для отрасли награждали званием героев труда или орденом трудового знамени;       
     • оказывали содействие изобретателям в поступлении на рабфаки и Вузы для дальнейшего научно-технического совершенствования;
     • содействовали возможности работать во внеурочное время в мастерских заводов;       
     • выдвигали по линии служебных должностей на заводах;        
     • осуществляли осведомление заинтересованных хозяйственных, рабочих и технических кругов о результатах изобретательской деятельности на фабриках и заводах, с указанием мер поощрения, с опубликованием в печати кратких описаний изобретений с приложением рисунков, чертежей и экономических расчетов, а также с указанием имени автора.       
      Изменившаяся политическая и экономическая ситуация требовала других форм и приемов привлечения людей к труду; на первый план выдвигалось не принуждение (как в годы «военного коммунизма»), а воспитание нового отношения к труду. Изменялся и взгляд руководителей советского государства на эту проблему. А.А.Ильюхов в своей монографии46 цитирует В.И.Ленина, который еще в 1920 г., составляя план выступления на VIII Всероссийском съезде Советов, писал: «Трудовой фронт трудный. Ergo: через убеждение к принуждению. Больше убеждения».      
      Повышение производительности труда становится одной из важнейших задач в конце восстановительного периода. В текстильной промышленности в этой время поощряется переход на работу на 3-х станках и 3-х сторонках и 2-х ровничных машинах. Правда, этот переход зачастую вызывал сопротивление со стороны рабочих вследствие нарушения принципа добровольности.                    
      К 1927 г. на текстильных предприятиях развертывается борьба за встречные планы. С середины января 1928 г. начинается переход на 7-ми часовой рабочий день. В 1928 г. зарождаются новые формы борьбы за повышение производительности труда в текстильной отрасли – это возникновение ударных бригад, а также организация перекличек-соревнований.
      Таким образом, к концу нэпа наряду с материальными стимулами к труду все большее значение приобретают и нематериальные, которым в годы первых пятилеток уделяется растущее внимание. К началу 30-х гг. система мотивации труда в советской промышленности претерпевает существенные изменения. Начиналась другая эпоха, которой суждено было показать необычное сочетание элементов принуждения, побуждения и вознаграждения в системе мотивации труда рабочих.                   
     
     ________________________________________________________________________
     
      1. Об этом можно судить и из целого ряда публикаций 20-х гг., принадлежащих специалистам в области регулирования трудовых отношений в годы нэпа.            
      Свидетельством ведущей роли материальных стимулов в работе текстильщиков в годы нэпа являются и данные о структуре их стачек: например, в 1924 г. из 3553 рабочих-текстильщиков, принимавших участие в стачках, 3436 бастовали «на почве зарплаты»; в 1928 г. — соответственно, 12963 из 17752, и т.д. См.: Кирьянов Ю.И., Русакова М.Ю. Материалы фонда ЦК Профсоюза рабочих легкой промышленности ГАРФ о трудовых конфликтах в 1918–1929 гг. // Трудовые конфликты в Советской России 1918–1929 гг. М., 1998. С.127.     
     2. КПСС в резолюциях решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898–1986). Т.3. 1922–1925. Изд. 9-е, доп. и испр. М., 1983. С.73.         
     3. КПСС в резолюциях... Т.3. С.419.     
     4. Черноморский М.Н. Источниковедение истории СССР. Советский период. Изд. 2-е, испр. и доп. Учебное пособие. М., 1976. С.204.   
     5. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. В 5-ти тт. 1917–1967 гг. Сборник документов за 50 лет. Т.1. 1917–1928 гг. М., 1967. С.5.          
     6. КПСС в резолюциях... Т.2. С.61.       
     7. Там же. С.601.         
     8. КПСС в резолюциях... Т.3. С.336.     
     9. Мау В. Реформы и догмы. 1914–1929. М., 1993. С.154.             
     10. Вся печать подхватывает весной 1926 г. этот лозунг. Начинается активная пропагандистская кампания.       
     11. КПСС в резолюциях... Т.4. С.21–22.              
     12. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.6. Д.10. Л.19.
     13. Там же. Л.20.         
     14. Там же.    
     15. Там же. Л.21 об.   
     16. Профсоюзы СССР. Документы и материалы. Профсоюзы в период построения социализма в СССР. 1917–1937. М., 1963. Т.2. С.280.         
     17. Там же. С.281.       
     18. Там же. С.281.       
     19. Там же. С.295.       
     20. Там же. С.393.       
     21. Там же. С.420.       
     22. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.1. Д.57. Л.4.   
     23. Там же.    
     24. Ревзин Ф. Эволюция форм заработной платы в Советской России. М., ВЦСПС, 1924. С.67.     
     25. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.1. Д.72. Л.102.              
     26. Там же.    
     27. Там же. Л.103 об.
     28. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.1. Д.68. Л.8.   
     29. Там же. Л.25.         
     30. Там же. Л.33.         
     31 Там же.     
     32. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.1. Д.106. Л. 3, 4.           
     33. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.1. Д.58. Л.3 об.             
     34. Там же.    
     35. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.6. Д.10. Л.20.
     36. Там же.    
     37. ЦМАМ. Ф. Р-425. Оп.1. Д.84. Л.1.   
     38. Профсоюз текстильщиков. Краткий исторический очерк. М., 1963. С.90.        
     39. Сборник приказов и циркуляров по ВСНХ СССР и РСФСР. М., 1925. Сб. №11. С.46.  
     40. Там же.    
     41. Там же.      42. Профсоюз текстильщиков. С.91.