В. Маяковский. Упадочные настроения среди молодежи

http://vlmayakovsky.narod.ru/index.html

Выступление на диспуте.

"Упадочное настроение среди молодежи"

Есенщина

В. Маяковский

13 февраля и 5 марта 1927 года

I
        Товарищи, ставить знак равенства между всем упадочничеством и Есениным - бессмысленно. Упадочничество - явление значительно более серьезное, более сложное и большее по размерам, чем Сергей Есенин. Я не берусь говорить о разных причинах упадочничества и о различных формах его проявления. Я начну разговор с того именно, на чем кончили тов. Сосновский и Полонский, - с вопроса о литературе: как это упадочничество в литературе отражается, виноват ли в этом Есенин, или какая-то легендарная есенинщина, которая родилась после смерти Сергея Есенина и пошла гулять по Советскому Союзу. Я много езжу по разным городам Союза, и одно из главных моих занятий - выслушивание стихов пролетарских литературных организаций: Ростовской ассоциации пролетарских писателей. Нижегородской, Самарской и других. И приблизительно 35-40% поэтов подражают Сергею Есенину, находятся под совершенным есенинским влиянием и мотивами своей работы, и отдельными выражениями, и отчасти преклонением перед памятью о Есенине.

       Это было в Нижнем. Пришло ко мне человек шестнадцать поэтов, многие есенинцы. Я рассыпался, де я очень и очень рад видеть такое сочувствие поэзии С. Есенина и могу вам прочесть последнее его сочинение. Читаю. Аудитория радовалась и говорила: да, это хорошо, это по-есенински; и только потом я открыл, что это стих Александра Блока. У него и про вино и про Россию лучше, чем у Есенина. Колоссальное увлечение Сергеем Есениным объясняется тем, что не знают, ни что такое литература вообще, ни что такое есенинская, ни что такое Есенин. Есть какое-то понятие, противопоставляемое скуке, как писал в комсомольской газете Вольпин: "в пивной пиво, в пивной раки, а в ячейке наоборот". И это противопоставление оставляют при разборе Есенина: де интересно и душевно, а революция суха и надоела. Надо понимать литературное значение Есенина, роль его в нашей литературе, размеры его дарования, то, что пригодно в нем для нас и что не пригодно, но в этом ни один себе отчета не отдает. Есенина у нас не знают, читают пять-шесть стихотворений, и то по величайшему популяризатору т. Сосновскому. (Голоса: "Неправда, неправда".) Я знаю, что вы знаете стихи Есенина, но не отожествляйте себя со всей нашей массой.

        Товарищи, у нас есть официальная поэзия, печатающаяся в миллионном количестве экземпляров Сейчас собралась Федерация советских писателей. Там представители - семь пролетарских и семь крестьянских. Пролетарских я знаю, но когда я увидел во главе Федерации семь крестьянских писателей, мне пришлось покупать и читать их всех, потому что я ни одной их фамилии не слыхал. Я имею авторитетное утверждение Авербаха о расходимости этой поэзии в миллионном количестве! А их не знает ни один из присутствующих здесь. Вы знаете стихи Хомяковского? Нет, не знаете, а они печатались в миллионах экземпляров. Вы знаете сочинения Замойского, Роги? Не знаете. Это нисколько не удивительно. Вот какое новое толкование марксизма, Маркса и Ленина в крестьянском журнале "Жернов", где рассказывается о рождении Владимира Ильича, о том, как он искал себе доспехов в России, оных не мог найти, поехал в Неметчину, где жил богатырь большой Карла Марсович - и после смерти этого самого Марсовича "все доспехи его так без дела лежали и ржавели". Хорошее понимание роли марксизма и влияния его на развитие революции. "Так без дела лежали и ржавели". Ленин пришел и Марсовы доспехи надел на себя, и "как будто по нем их делали". Одевшись - вернулся в Россию обратно. Тут собирается Совнарком. И вот картина сбора Совнаркома. Как приехал Алеша Рыков с товарищами, а спереди едет большой богатырь Михаил Иваныч Калинычев. И вот разбили они Юденича, Колчака и других, то домой Ильич воротился с богатой добычею и со славою. Это описание нашей борьбы, это Маркс и Ленин. (Голос с места: "При чем тут Есенин?"} Я говорю о возникновении есенинщины.

       Если печатающихся в миллионах экземпляров писателей вы узнаете только из случайных цитат, то это показатель отсутствия интереса к литературе. А ведь это расходится, вернее - его расходят. Есть это нельзя ни при каких условиях.

       Тов. Полонский радовался, что Есенин - распространенный писатель. Дай бог такому писателю поменьше распространения. Одна из главных причин интереса: лирический писатель; лирические темы - раки, а не ячейка. Что по литературной линии можно противопоставить ему в крестьянской и пролетарской поэзии? Можно очень, очень мало. Причина - наше страшное литературное бескультурье. Сам Есенин не имел причин класть себе преграды. Но удивляешься на редакторов С. Есенина, на людей, которые не только не давали и не могли дать ему литературных советов, но, наоборот, двигали по водочной дороге. (Голос с места: "Что это значит?") Это значит следующее: у нас к водке точное и правильное отношение найти очень просто: водка - это бутылка в 40 градусов и никаких сомнений, ни 42, ни 38, и описание ее действия и ее самой чрезвычайно просто. Но писать про водку - это значит идти по линии наименьшего сопротивления. Но это нравится. Особенно, если рядом с любовью к водке еще и нет никакого литературного вкуса или иметь очень маленький, - ясно, что Есенин выпирает над всей литературой. Он хоть про водку хорошо писал. Ясно, что у Полонского в его журнале Есенин должен был выпирать. Я сегодня читал журнал "Красную ниву" - как на таком фоне Есенину не разжиганиться?!

       Вот русский язычок одного из стихотворений в сегодняшнем номере "Красной нивы": "От радости сердце разбилось вдвое". "Вдвое" - это определение количественного увеличения. Вы у Есенина этого не найдете, а здесь это на каждой странице. Конечно, при таких литературных перспективах Есенин вырастает до грандиозных литературных размеров. Прежде всего и раньше всего - про ценность Есенина. Он умел писать стихи? Это ерунда сущая. Пустяковая работа. Сейчас все пишут и очень недурно. Ты скажи, сделал ли ты из своих стихов или пытался сделать оружие класса, оружие революции? (Аплодисменты.) И если ты даже скапутился на этом деле, то это гораздо сильнее, почетнее, чем хорошо повторять: "Душа моя полна тоски, а ночь такая лунная". (Аплодисменты.)

      Я отнюдь не поклонник того, чтобы подложить какую-нибудь душеспасительную вещицу за образочек и на нее молиться, я не за рифмованную политграмоту. Уж если Калинин выругал сухую, однообразную агитацитику, то мне и бог велел. (Смех.) Я не за высушивание нашей работы. Работай-де и живи - без танцев, без пива. Нет. Этим путем занимается тот, кто к этой моральной деятельности приставлен. А я буду пиво похваливать, не кривя душой. (Голос с места: "В стихах?") И в стихах и в прозе. Дело не в этом, а в том, что и по этой любовно-пьяной литературной линии наша российская литература дала во много раз лучшие образцы, чем мы находим у Есенина. Я приводил на прошлом собрании строки, которые мне нравятся у Есенина: "Знаю я, что с тобою другая..." и т. д. Это самое "др" - другая, дорогая, - вот что делает поэзию поэзией. Вот чего многие не учитывают. Отсутствие этого "др" засушивает поэзию не менее докладов, о которых говорит т. Калинин, превращая и ее в скучную пасторскую риторику. Но уж если говорить о "др", то я вам приведу одну частушку: Дорогая, дорогой, дорогие оба, дорогая дорогого довела до гроба.

      Это "др" почище, чем у Есенина. Вопрос о С. Есенине - это вопрос о форме, вопрос о подходе к деланию стиха так, чтобы он внедрялся в тот участок мозга, сердца, куда иным путем не влезешь, а только поэзией. Вопрос о форме - важнейший вопрос. А сейчас что получается? Форма и обработка сырого словесного материала объявлена чорт знает чем, чуть не белой вещью! Кем объявлена?.. Я перечитываю с постоянным удовольствием речь т. Калинина, и мы ее перепечатаем в "Лефе" от строчки до строчки, потому что в ней указано, что нужно знать технологию своего ремесла, знать свою работу. То же самое в области поэзии. <...> За всеми вождями угнались, за Калининым, но вот за Ольшевцом поэты не могут угнаться. А эти ольшевцы делают ежедневную литпогоду. Печатают такие статьи, где форма объявляется под полным запретом. <...>

       Мы трубим не о Есенине, а о культурных задачах. В "Известиях" за последние полгода я нашел только одну литературную заметку, хулящую какого-то поэта за то, что он подражает Есенину. Маловато. Ругая Есенина, выступая против упадочничества, нам нужно посмотреть на то, как организована наша литературная жизнь. Я очень советую, товарищи, следующий доклад поставить на тему о редакторской критике, потому что Есенины сами по себе не так страшны, а страшно то, что делают из них тт. Полонские, тт. Веронские и тт. Сосновские.

      Есенин не был мирной фигуркой при жизни, и нам безразлично, даже почти приятно, что он не был таковым. Мы его взяли со всеми его недостатками, как тип хулигана, который по классификации т. Луначарского мог быть использован для революции. Но то, что сейчас делают из Сергея Есенина, это нами самими выдуманное безобразие.           
 

II
       Товарищи! Конечно, причины возникновения упадочных настроений чрезвычайно глубоки, и форма проявления этого упадочничества чрезвычайно различна. Я буду касаться <их> опять-таки только по своей специальности - по литературе и, не беря корней, буду брать только проявления.

      Во-первых, меня очень удивляют некоторые выкрики аудитории нашей, весьма квалифицированной аудитории. Она предполагает, что литературная жизнь такова, что если поэт выступает против другого поэта, то это только потому, что хочет себя вырисовать замечательным, и если я выступаю против Есенина, то чтобы сказать, какой я хороший. (Голос с места: "Правильно".) Другой возможности соперничества не предполагают. Должен сказать, что ни Асеев, который выступал против Есенина, ни я, ни другие, - мы никогда не рассматривали поэтическую персону как какую-то руководящую персону в нашей жизни. Мы знаем, что литература для нас это упряжка, мы упряглись все и не разбираем, у кого больше этих самых поэтических или лошадиных сил на две, на три, на четыре. Поэтому для нас вопрос индивидуальных оценок - это вопрос очень не больной. Поэтому вопросы вы можете не орать и не спрашивать: "А вы как? А вас мало читают! Не интересуются!" Если бы мной не интересовались совсем, это моей позиции по отношению к Есенину не меняет.

     Дальше, к сожалению, мне приходится говорить против Полонского, кстати сказать, объект достаточно убогий для этого дела. Почему убогий? Величайший пессимизм и упадочничество вызывает, когда руководитель большого нашего журнала говорит в общественном выступлении абсолютно невероятные вещи, то есть вещи вероятные, но невероятные со стороны редактора нашего журнала. Это поповство было на 100%, и несколько месяцев тому назад это поповство повторилось на вечере Есенина, где он говорил какую-то чушь о какой-то эллинской... <пропуск в стенограмме> и что-то было запутано с христианством. Но даже то, как он сформулировал свою мысль! Ему понравился этот блестящий афоризм, и он, полемизируя против Асеева, сказал: "Есть поэты, которые живут для того, чтобы писать, и есть поэты, которые пишут, чтобы жить", - и указывал на Асеева. Я больше всего люблю поэтов, которые пишут для того, чтобы жить, и все свои действия, все свои силы и возможности я, конечно, буду направлять на улучшение своих стихов о нашей жизни и не буду жить для того, чтобы попеть песенки и уйти. Я очень рад, что в этом отношении Полонский мило соприкасается с крикунами о Моссельпроме. Он говорит: "Что это за песни? Это все для того, чтобы кушать, а вы дайте что-нибудь для души для красивых переживаний!" По этой специальности существует Полонский. (Аплодисменты.) Сегодня Полонский на 100% опровергает, разъясняет нам свое прошлое поповское заблуждение, причем замечательно: пятнадцать минут человек занимает аудиторию, чтобы сказать следующую вещь: "Формулирую свою мысль: человек должен уважать человека". Если это отрепье можно назвать мыслью, то во всяком случае не своей мыслью.

      Дальше, замечательно интересная заключительная часть. Вопрос о поповстве он дома обдумал и решил, что в этом отношении он действительно не прав. Но тут его другой вопрос подкузьмил, а именно, что коммунизм вырастает на чувстве любви. Кажется, такую меланхолическую базу для развития коммунизма опять-таки при максимально упадочных настроениях трудно найти. (Аплодисменты.)

     Теперь, поскольку вопрос касается Есенина и есенинщины... (Полонский: "Это хулиганство, такие передержки".) Меня обвиняют в недисциплинированности, когда я только слабо пищу, а человек выдвигает слово явно уголовного порядка: хулиганство. Я знаю, что такое хулиганство. Хулиганство - это озорные действия, связанные с неуважением к личности. Это точная формулировка. Я полемизирую по вопросам литературы, и когда нет выражения своей мысли в области литературы, разрешите мне называть ее так, как она на самом деле есть. (Шум.)

      По вопросу об есенинщине я глубоко убежден, конечно, что Есенин сам по себе не так страшен и не мог бы быть так страшен, как есенинщина. Конечно, есенинщина - производное от Есенина, потому что многие идеализирую в этом отношении Есенина, а он не имеет никакого отношения к этому. Но на множество процентов это результат дальнейших популяризаторов, дальнейших пропагандистов Есенина. Нельзя же все-таки скрывать такой факт, что выступавшие товарищи и Бухарин в своих заметках выступал <и> не только против есенинщины, а против Есенина, против Есенина самого, как он есть. И вот нам сплошь подменяют понятия, выставляют просто есенинщину, для того чтобы спасти свой собственный розовенький есенинский вкусик. Две, три недели тому назад прозвучала статья Бухарина. А возьмите, посмотрите журнал "Красная нива". Первые четыре стихотворения - Есенина. Как будто среди наших поэтов нет достойных для помещения на первой странице журнала. Не Маяковского, многих других. (Голос с места: "Вы говорите не по существу".) Я говорю по существу, по поводу Есенина и есенинщины и возможности его влияния на упадочные настроения. В сегодняшнем номере - стихотворение Дружинина, того самого Дружинина, против которого как раз на 100% ополчился Бухарин. Там он пел про царевича Ивана Дурака, а тут про Аленушку. Это как раз соответствует тому, что база для коммунизма - это любовь к человечеству. Я бы не стал выступать сегодня еще раз, но был вынужден выступить двумя обстоятельствами. Первое обстоятельство - это мое желание понять вопросы упадочничества потому, что мне нужно сейчас писать фильму для комсомола по вопросу об упадочничестве. Я сейчас пишу историю одного нагана, как боевой наган берется в руки, чтобы покончить с собой.

       И второе. К этому меня вынуждает Полонский, как это ни странно. Почему? Потому, что Полонский, пользуясь своей солидной литературной трибуной, старается перенести <вину> на ни в чем не повинных людей... <пропуск в стенограмме>. С чрезвычайной легкостью т. Полонский прикидывается и уходит за спину любого положения, хотя оно к нему не имеет никакого отношения. Вот Бухарин выступил против Есенина. Наибольший любимец <любитель> Есенина в нашей литературе - Полонский. Он сразу стал за Бухарина и говорит: "Я сам все это говорю". И переносит всю тяжесть обвинения на Леф, придрался к статье Родченко. Это литературный факт, ведущий к тому, что литераторы, интересующиеся литературой как орудием классовой борьбы, начинают говорить: на кой черт мы будем этим заниматься, когда легко писать про водку и пиво, как у Полонского в журнале? Зачем мы будем писать против Есенина, когда можно ругать Леф? Это, товарищи, поскольку мы говорили на литературную тему, о влиянии упадочничества на поэтов. Это чрезвычайно важный факт, и товарищам, из которых, несомненно, в будущем выйдет масса блестящих журналистов, над этим фактом задуматься следует. (Аплодисменты.)